#война#мир#секс

Регина подала мне высокий стакан с тинистой гадостью.

— Сок с антиоксидантами. Мерзко, но полезно.

Я приподнял пластиковую крышку. В нос ударило ароматом мяты, укропа, розмарина и базилика.

— Люблю мяту, — сказал я.

— Я попросила положить больше.

— Спасибо.

Я покрутил стакан в руках, потом отхлебнул. На вкус — будто жидкая грядка. Нравится.

— Заказывай мне такой в офис.

— Хорошо.

Регина развернула салфетку, достав её из кольца с витиеватым орнаментом, и спросила:

— Вы говорили о кислоте внутри. Мне кажется, что человек всегда оставляет себе то, что ему выгодно. Можно спросить? Ваша ядовитость, Иван Аркадьевич, имеет для вас определенный профит?

Вопрос был неожиданный. Тем более от собственного секретаря. Я усмехнулся.

— Наверное. Очень удобно не подпускать никого близко, в личное пространство.

— Как ров вокруг замка?

— Пожалуй. Ров, наполненный ядом…

— И крокодилами, — улыбнулась Регина.

— Ими тоже можно.

Я рассмеялся тихо. Отхлебнул ещё оздоравливающей отравы. Люблю запах свежести.

— Чего вы боитесь? — вдруг спросила Регина.

— Я?! Ничего.

— Тогда зачем всё это: ров, яд, замок, крокодилы?

Я чуть не поперхнулся. Уставился на Регину и задумался: а, правда, для чего? Чтобы враги и партнеры встали там же, где и сели? Да, прекрасная схема. Или, может, чтобы из друзей остался один Дамир, потому что он единственный, кто не знаком с понятием зависть? Чтобы мама понимала, что у меня сложный характер, и не лезла в душу? Или чтобы покушающиеся на мою свободу женщины уходили с криком, что я невыносим? Всегда срабатывало.

Допустим. Но я не хотел, чтобы Рита уходила, просто так случилось. Обстоятельства, мать их. И рвущий задницу Бобров…

Я молчал слишком долго, и Регина задала ещё один вопрос:

— Вы боитесь, что вас полюбят?

Я вскинул на неё глаза.

— Не боюсь. С чего ты взяла? Просто…

— Ненависть безопаснее?

Я рассердился, но пришлось согласиться.

— Ненависть откровеннее. И вообще, любовь… нелюбовь. Полюбят… не полюбят… — И меня вдруг прорвало, наверное, опять дело в искусственно вздрюченном адреналине. — Я не хочу ждать, что буду кому-то нужен! Это как подачку выпрашивать! Я всё сделал, чтобы ни у кого ничего не просить. Не нравятся, пусть уходят. Нравится? Пусть принимают какого есть! Я не хочу ожидать от людей то, что они не собираются или не могут дать! Не намерен.

— А если они хотят дать? — вновь поставила меня в тупик Регина.

— Если… Мы не в казино играем, и я не рулетка ждать: поставят на красное или на чёрное! Я лучше сам буду ставить. И если проиграю, то тоже сам!

— Ну, вы проиграли. Но тогда разве есть смысл страдать?

Регина сделала глоток из своего стакана с зелёной жижей, спокойная, как танк. Во мне забурлила, поднялась пена и только что успокоившиеся мысли вновь вздёрнулись, как повешенный над техасской пустыней.

— На что ты намекаешь?! — нервно спросил я.

— Я не намекаю, я прямо говорю: я не знаю подробностей, но судя по вашим словам, с Ритой всё случилось так, как должно было. Как вы и хотели. Ешьте пиццу и завязывайте с алкоголем на ночь. Всё уже хорошо.

Я нахмурился. Её слова и вопросы, как мячики в тренажёре по теннису, выскакивали словно из ниоткуда и сыпались, отлетали в меня, а я стоял и не поднимал ракетку. Внезапное понимание окатило меня, словно холодным душем.

— То есть ты хочешь сказать, что я специально оттолкнул Риту?!

— Я — нет. А что скажете вы? Это было специально?

— Погоди. Я не знал, что она меня любит. У нас был просто секс. И обстоятельства складывались против неё, Бобров со своими теориями заговора, безопасники, факты.

— А разве не видно было по глазам? — склонила голову Регина. — Вы же как-то разговаривали, общались, были рядом…

Я вспомнил, как блестели глаза Риты, и не знаю, что происходило в её душе, но в моей было правильно и тепло рядом с ней. Вспомнил свой восторг и непреодолимую тягу. Как её имя звучало во мне, как я весь звучал в ней. Будто соло-гитара с эффектом ревербератора, усиливаясь эхом, расширяясь без напряжения. Её тело отзывалось мне сразу, и было таким… податливым.

И эйфория наступала даже до секса, от прикосновения кончиком пальца, от взгляда. Это было то чувство, когда электричество пробегает по внутренностям, по коже и ты чувствуешь себя абсолютно живым. Совершенно противоположное моему сейчас — пустому и выключенному, как электрогитара с розеткой выдернутой из сети. Бренчит, но толку…

— Вот только не надо мне говорить, что я болван или что я испугался! Не надо мне всего этого психоанализа! — рассердился я, даже не знаю, на кого: на Регину, Риту или сам на себя. Просто стало не комфортно в собственной шкуре. Ведь я на самом деле испугался. В любом другом случае я бы стал играть в шпиона, прощупывать дальше, выяснять, кто заказчик, доводить до предела и абсурда. Но я поверил ничтожным намекам и прогнал её.

Я трус. Я прогнал Риту потому, что понял, что люблю.