Война миров 2. Гибель человечества

– Не запретили. Скорее скомпрометировали. Но я все равно вступила. Сначала одно, потом другое – и вот мы здесь, – она холодно посмотрела на меня. – Знаю, ты считаешь меня слабой и глупой. Именно такой твой деверь показал меня в своей Летописи, такой карикатурный образ он нарисовал. А после смерти Джорджа и после войны – оба этих события, не буду скрывать, сильно меня подкосили – люди стали воспринимать меня именно так.

– Но ты ведь так и ведешь себя!

– А что, разве весь человек сводится к одной его черте? Да, в дни бегства я была перепугана до смерти, но это не значит, что в этом вся моя сущность. И я не желаю оправдываться перед людьми вроде тебя, Джули, как бы вы надо мной ни издевались – да, издевались, именно так, хотя в последующие годы мне и было за что сказать тебе спасибо. Давай больше не будем об этом, договорились?

Вот так в тот невероятный день я сделала невероятное открытие. Иногда я думаю: хоть кто-то из тех, кого Уолтер упомянул в своей проклятой Летописи, не остался на него смертельно обижен?

Так или иначе, нас со всей возможной учтивостью проводили в дорожный туннель, который после высадки марсиан превратился в убежище: настоящий город под городом, с запасом еды и воды, с уборными и даже с небольшим электрогенератором. Мы хотели было двинуться дальше, но старая поговорка «Без осторожности нет и доблести» пришлась как нельзя кстати. Изможденные, перепачканные, мы решили остановиться в туннеле, туннеле, где можно было почувствовать себя в комфорте и безопасности хотя бы на какое-то время.

Только потом я узнала, что еще сделали марсиане в тот ужасный день.

28. Падение Лондона

Марсианский авангард, который вынудил подразделение Эрика отступить, проследовал по Вестерн-авеню, прошел через Уайт-Сити и Бейсуотер, пересек Риджентс-парк и вышел на Примроуз-хилл.

Как всем известно, именно там марсиане в 1907 году начали рыть огромную яму: многорукие машины работали днем и ночью, пока болезни не сгубили всех инопланетян. И именно там осталась стоять одинокая и недвижная боевая машина – как символ их поражения; по крайней мере мы считали ее недвижной. Мне казалось, в последние дни перед возвращением марсиан я видела, как она шевельнулась, – а теперь новые свидетели наблюдали, как она вращала головой, лишенная камеры теплового луча, и старалась поднять ноги, вмурованные в бетонный постамент. Поистине, марсианские машины в каком-то смысле были живыми – и верными своим хозяевам.

А теперь, в последний день марта 1920 года, около двадцати машин у всех на глазах возвышались над городом – и, конечно, поскольку тепловые лучи разили на много миль, любое место, откуда были видны марсиане, становилось уязвимым для их оружия. Тем временем остальные два десятка треножников, разделившись на пары или тройки, направились к вполне определенным мишеням.

Стрельба по этим мишеням шла до конца дня и продолжилась ночью. Подавив человеческое сопротивление, машины обрушились на величайший город мира. И на этот раз ущерб, который они наносили, не был случайным и бессистемным, как в 1907 году, когда предыдущее их войско вторглось в город со стороны Суррея. Теперь в их распоряжении были сведения, полученные во время той атаки; теперь они отправили на разведку летательную машину. На этот раз все разрушения были тщательно спланированы.

Одни марсиане стреляли прямо с холма, другие рассыпались по городу. Они направили тепловые лучи на важнейшие транспортные узлы, начиная с вокзалов: были разрушены Юстон, Кингс-Кросс, Чаринг-Кросс, Лондон-Бридж, Ватерлоо, Виктория и Паддингтон. Военные объекты также были уничтожены: порт в Чатеме и Вулвичский арсенал обратились в руины еще накануне, а теперь завод по производству боеприпасов в Сильвертауне вспыхнул ярче солнца – грохот от взрыва был слышен даже во Франции. Марсиане разрушили до основания многие дома и выставочные центры, в том числе Олимпию, Уайт-Сити и даже Хрустальный дворец.

Не осталось камня на камне и от символов нашей мощи: казарм Конной гвардии, где размещался штаб армии, и Уайтхолла. Уродливое здание парламента в Вестминстере оказалось не более стойким, чем его изящный предшественник. Банк тоже не устоял – сердце мировой финансовой системы не выдержало удара. До сих пор не утихают споры о том, насколько хорошо марсиане понимали назначение этих зданий. Что они могли знать об акциях и облигациях? Лично я полагаю, что марсиане – если речь не шла об объектах с очевидным предназначением вроде Вулвичского оружейного завода – ориентировались на то, насколько крупными и величественными были здания и сколько людей суетилось возле них. Зачем они нужны, было не важно – достаточно того, что они представляют для нас ценность.