Война на уничтожение. Третий рейх и геноцид советского народа

Характерно, что этот пассаж входит в раздел «обращение с коренным населением»: в этом контексте замечание «который весьма трудно прокормить» звучит особенно тревожно. А про особые мероприятия более откровенно сказал 8 июля сам Гитлер, приказавший военным уничтожить Ленинград, чтобы не кормить его население в течение зимы. Сообщение Франца Гальдера, зафиксировавшего эти слова нацистского вождя, подтверждается записью в дневнике верховного командования: «Фюрер категорически подчёркивает, что хочет сровнять с землёй Москву и Ленинград»[618].

Это первое ясно высказанное свидетельство о намерениях Гитлера в отношении советских столиц, попавшее в письменные источники. Йорг Ганценмюллер считает, что решение о судьбе Ленинграда и Москвы и было принято фюрером 8 июля. Однако, как мы указывали выше, о целесообразности уничтожить оба города Геринг — соратник нацистского лидера, наиболее осведомлённый об экономической подоплёке геноцида — говорил финскому послу уже на третий день войны. На наш взгляд, не исключена вероятность, что стратегия «не входить в Москву и Ленинград и не кормить население» до окончания зимы 1941–42 года как минимум рассматривалась верхушкой рейха ещё до начала агрессии, в мае или самом начале июня.

9 июля об уничтожении столиц в дневнике пишет Геббельс:

«…Мы будем бить вплоть до уничтожения. О мирных переговорах с большевистским Кремлём не может быть и речи, и у нас достаточно резервов, чтобы выдержать эту гигантскую борьбу…. Фюрер намеревается стереть с лица земли такие города, как Москва и Петербург. И это действительно необходимо»[619]. Спустя неделю Гальдер вновь отмечает желание фюрера «сровнять Ленинград с землёй»[620]. 25 июля в дневнике ОКВ появляются установки Кейтеля: «Ленинград нужно быстро изолировать и заморить голодом. Важно с политической, военной и экономической точки зрения… На саму Москву — как и на Ленинград — не нападать, а окружить и заморить голодом»[621].

Таким образом, хотя военный план «Барбаросса» и подразумевал взятие города на Неве, из приведённых цитат видно, что Гитлер задумал его уничтожение. Дальнейшие события вовсе не были спонтанными. Они полностью соответствовали логике плана Бакке, главная суть которого — игнорировать местных жителей в смысле снабжения продуктами питания.

В середине лета замыслы Берлина осторожно начали доводить до армейского командования. 15 июля ОКХ сообщило в штаб группы армий «Север» о задаче не брать Ленинград, а пока блокировать его. Командующий группой армий фельдмаршал Вильгельм фон Лееб отметил в дневнике 26 июля: «Ленинград не должен быть взят, его следует только окружить»[622].

В своей фундаментальной работе «Цена разрушений» Адам Туз пишет, что, в отличие от холокоста, план голода не был секретным: «О нём говорилось в официальных приказах, с которыми были ознакомлены тысячи подчинённых»[623]. Этот тезис между тем нельзя принять полностью. В официальных документах говорилось о реквизиции ресурсов и невозможности использовать их для снабжения коренных жителей. Однако нигде — за исключением майских директив Бакке — не было прямо сказано, к чему это приведёт и каковы окажутся масштабы уничтожения. Откровенные признания в том, что политика рейха программирует чудовищный результат — и этот результат заранее согласован руководством, — могли вывести отдельных военных далеко за пределы зоны комфорта. Поэтому верхушка Третьего рейха не стремилась кричать о будущем голоде во всеуслышание и была нацелена на то, чтобы представить его не как предвиденное следствие заблаговременного плана, а как трагедию, возникшую непреднамеренно в ходе боевых действий. Для Лееба, человека консервативных взглядов, окружение подавалось как рациональный способ измором принудить город к капитуляции. В самой группе армий долгое время рассматривался вариант, что вермахт войдёт в Ленинград, и даже продумывались детали его оккупации.