Война на уничтожение. Третий рейх и геноцид советского народа

Посетив Париж после победы 1940 года, Гитлер демонстративно склонил голову перед гробницей великого завоевателя. По приказу фюрера из Вены во французскую столицу был торжественно перенесён прах единственного сына Бонапарта (наполовину немца, так как его матерью была дочь австрийского императора). Авторитет Наполеона немцы пытались использовать и во время Восточного похода. Зимой 1941 года, в ходе тяжёлых боёв у Бородино, французские батальоны, сражавшиеся в составе 4-й армии вермахта, услышали от фельдмаршала фон Клюге призыв вспомнить эпическую борьбу предков, сражавшихся бок о бок с пруссаками против русских варваров в 1812 году. Правда, учитывая, чем закончилась та борьба, речь командира звучала довольно двусмысленно. Сомнительно, что она могла воодушевить союзников; судя по всему, и не воодушевила. «На следующий день, — пишет Гюнтер Блюментрит, — французы смело пошли в бой, но, к несчастью, не выдержали ни мощной атаки противника, ни сильного мороза и метели. Таких испытаний им ещё никогда не приходилось переносить. Французский легион был разгромлен, понеся большие потери от огня противника и от мороза. Через несколько дней он был отведён в тыл и отправлен на Запад»[397]. Таким образом, исторические параллели, о которых говорил фон Клюге, воплотились в жизнь на сто процентов.

Третьей фигурой, чей культ расцвёл в оккупированной Франции, стала Жанна Д’Арк. Казалось бы, как оккупанты могут привлечь на свою сторону национальную героиню, в Средние века поднявшую французов на борьбу с иноземными захватчиками? Оказалось, могут. В новой трактовке Орлеанская дева стала символом борьбы континентальной Европы против Англии. Застрельщиком этой кампании, похоже, стал французский адмирал-коллаборационист Жан Луи Дарлан, который на встрече с Гитлером в конце мая 1940 года, после событий в Дюнкерке, сказал: «Сегодня праздник Жанны Д’Арк, которая выгнала англичан». А русский писатель-эмигрант Дмитрий Мережковский, комментируя нападение Германии на СССР, умудрился сравнить с Орлеанской девой…. самого фюрера, который защищает европейскую культуру от внешнего врага[398]. Идея упала на благодатную почву: вскоре Гитлер приказал позолотить статую Жанны в Париже на площади Пирамид — с гитлеровской позолотой она стоит и по сей день. В других городах, например в Лиможе и Шамбре в зоне Виши, появились новые памятники героине. Правда, маршал Петен не стремился акцентировать значимость образа Жанны Д’Арк в военном смысле. В его риторике, довольно неубедительной, она была примером для морального возрождения Франции и преодоления той внутренней гнилости, что поставила страну на колени в 1940 году. Однако по ходу развития событий антианглийский пафос оказывался востребован всё более. После того как британская авиация осуществила разрушительные бомбардировки Руана — города, где воительница была сожжена англичанами на костре, на французских улицах появился нацистский плакат с тенью Жанны, что восстаёт из руин разрушенного города. Слоган намекал на повторение истории: «Преступники всегда возвращаются на место преступления»[399].

Ничего подобного колониальному отношению к советским славянам и в помине не было ни во Франции, ни в Бельгии, ни в Голландии — о жителях этих стран оккупанты в массе своей думали как о равных. Да, нежась под ласковым солнцем на пляжах французского юга, победители могли без особой ненависти порассуждать об арийском превосходстве над «лягушатниками». «Что касается расы — то это факт, болтали офицеры. Французы выродились. Но девочки — просто прелесть! Стройны как тополь! Разумеется, приходится проявлять сдержанность. Эксцессы не должны приводить к ссорам. На командирских совещаниях по этому поводу давались категорические указания», — так об этом вспоминал полковник Луитпольд Штейдле[400]. В целом основная масса немцев относилась к французам со сдержанным уважением, которое можно проиллюстрировать забавной бытовой сценкой.

«Берлин, жаркий летний день 1942 года; длинная очередь за мороженым… К мороженщице подходят два француза, без очереди берут по порции заветного лакомства и удаляются — никакого протеста ни из-за прилавка, ни от очереди». Современник писал, что «если бы на месте французов оказались русские или поляки и даже если бы они просто стояли в очереди — поднялся бы невообразимый скандал»[401].

На Востоке в это время происходил не скандал. Там происходил геноцид.

Часть вторая. Зло на свободе: уничтожение народов СССР

План голода и совещание в Вевельсбурге

В 1912 году один из вождей германских националистов, глава Пангерманского союза и приятель Хьюстона Стюарта Чемберлена Генрих Класс написал статью «Если бы я был кайзером». В ней он начертал программу, которой, по его мнению, должен следовать Второй рейх.