Война после войны

Один же рассказ кое-какие подтверждения получил. Ходили в одну спортивную школу парень и девица — постарше. Занимались сначала биатлоном, затем она перевелась на одну стрельбу. Настырная девка — на мастера спорта сдала. Серёжки оригинальные носила — чёрно-зелёный «камуфлированный» квадратик — запомнились. Потом жизнь развела. Парень стал прапором-спецназёром. Ехал в электричке из Прохладного в Моздок, узнал девчонку по серёжкам, подсел. Она: «Обознался, парень. Не Аня я, Вера. К мужу еду. Во Владикавказ. Серёжки? Он и подарил. На восьмое марта». Не поверил спецназёр: она это, она, только постарела. Расстались… Брал спецназ дом в Грозном. Тяжело было. Снайпер с восьмого этажа грамотно работал: пять трупов за час. И всё же сбросило снайпера взрывом. Упала под ноги того же спецназёра. С теми же серёжками. Кто-то ожесточившись, вырвал серёжку с частью уха — спецназовец забрал ее с собой. Приехал в отпуск. Через бывшего тренера нашел адрес. Поднялся в квартиру: «Где Аня?» — «Анечка в Италии работает, вот уже два раза по 300 долларов прислала: у неё ведь сынишка. А вы проходите… Она вас помнит». Постоял спецназер: показать сережку или нет? Говорит: «У вас из почтового ящика конверт иностранный торчит. Может, от Ани?» — «Ой, наконец-то. Сейчас спущусь». У пустого ящика первым оказался спецназёр. Бросил серёжку с частью синей мочки. Так было или иначе, но место событий называли одинаково: у станции метро «Удельная», Санкт-Петербург.

Отдельная тема — прибытие пополнения. Новички, особенно контрактники, свои байки рассказывают, а старожилы их к «духовной жизни» коллектива приобщают. Главное, чтобы рассказ был и правдоподобный, и плутоватый (начальника «подкололи»), и цепляющий за живое, и немного сентиментальный. То есть бугорок на ровной поверхности серых буден. Хорошо, если он еще и на притчу похож. Вот спрашивают: будут ли «иностранцы» из бывшего Союза в «красной армии» служить? Так они уже служат. Много ли, мало — другой вопрос… А история такая: жили-были два родных брата, не близнецы, но друг на друга похожи. Один в Ростовской области жил — русский, значит. Другой — в Донецкой. То есть по паспорту — хохол. «Хохол», звали его Семён, до 1992-го в Советской Армии прапорщиком служил. Уволился, пошёл работать в шахту, но шахта закрылась. А семья — будь здоров: семеро по лавкам. Приезжает в «братское зарубежье», просит «русского» брата: «“Потеряй” паспорт, но сразу не заявляй». А сам с его паспортом — в военкомат. И «характеристики» принёс. Так, мол, и так — возьмите контрактником. Взяли Семёна. В Чечню направили. Хорошо служил: всю дагестанскую операцию взводного заменял, контужен был, на медаль Суворова послали. Хоть и малость прижимист: никому не одалживал, не пил, не курил, «боевые» всеми правдами-неправдами выцарапывал и сразу домой отправлял. Вдруг с опером-особистом целая боевая группа приезжает — «засланного духа» вязать. Разобрались: Семён, оказывается, ежемесячными пятью-семью тысячами заделал «рокфеллерами» всё своё семейство. Такое не скроешь: в его «хохлошахтинске» половина населения зубы на полку кладёт. Соседи от зависти «бдительность проявили». Просигналили в местную «беспеку-сигуранцу»: такой-то в Чечню подался — наверняка к боевикам. «Беспековский» же начальник оказался горячим патриотом России:

сообщил коллегам через границу. Те — к брату. Раскрутили… Уволили Семёна. Правда, ротный ему и за последний «грешный» месяц «боевые» выбил. Через месяц ехал другой контрактник через Ростов. В привокзальном кабаке встретил «Семёна» — он на самом деле Лёнькой был. В Чечне Лёнька спиртное на дух не переносил. А тут разливает с бомжами «Великорусскую». Рассказывает: вернулся домой — те же «сусиды» ему с порога: «Гэть, морда бандитская!» Перевёз домочадцев к тестю в Ростов. Стал работу искать… Куда ни придёт — через час в «обезьяннике» оказывается. Ориентировку на «террориста» разослали, а забрать забыли. Или говорят то же, что и на родине. Только на «великом-могучем»… Сидит Лёнька пьяненький, плачет: «Может, и вправду надо было к духам податься? Хоть необидно бы было». Но — что любопытно — добавляет: «Невезучий я. Только с моей шахты двое таким же макаром в российскую армию устроились. Помнишь Генку, царствие ему небесное? Деньги с ним передавал… Так он такой же Генка, как я — Сенька!»