Война потерянных сердец. Книга 1. Дочь всех миров

– Мы не будем говорить про ее смерть, – быстро добавила я. – Расскажи о ее жизни.

– Это была Кира, самая младшая.

Щелк. Вместо того чтобы сжечь мертвый цветок, он продолжал держать его в руках, сложенных на коленях.

– Она была очень странная. Ей нравились – как бы получше сказать – отвратительные вещи. Например, пауки. Умна была адски. И она только начинала жить. Ей было двенадцать, когда она погибла. Нам уже никогда не увидеть, что из нее могло получиться…

Он пытался подобрать какие-то слова, но сдался и погрузился в молчание.

Как всегда, мысли Макса скрывал занавес, который я не могла раздвинуть. Но я все равно чувствовала его тоску, висящую в утреннем воздухе между нами, – отголоски того горя, что я нашла в его разуме и что постоянно заполняло мое собственное сердце. Чувство потери было хорошо мне знакомо.

– Когда в нашу деревню пришли работорговцы, – начала я, – я бросила всех, кого знала всю свою жизнь. Друзей, семью. Маму. Их отправили в шахты. И только меня продали лордам.

До сих пор помню, как они выглядели, когда их уводили в ночь, – прямые, полные достоинства спины в серебристом свете луны. Как я провожала их взглядом, сидя в разбитой телеге, готовясь отправиться в новую жизнь.

– Прости, – пробормотал Макс.

Мне показалось, что он говорит искренне, словно переживает мое горе вместе со мной.

– Уверена, что все они давно мертвы. В шахтах живут недолго. Хотя, если им повезло, они успели покончить с собой.

Среди взрослых в деревне всегда ходили разговоры о том, что они сделают, если окажутся у входа в гибельные туннели. Нередко целые семьи принимали яд, спрятанный под языком, избегая унизительной и неизбежной смерти. Я представила, как фигуры в этой шеренге падают одна за другой. Попыталась отбросить эту мысль, но мне пришлось ее проглотить.

– Но самое ужасное, – медленно продолжала я, – это представлять, как они все похоронены в какой-то яме вместе с другими рабами. Их смерть ужасна. Хуже всего то, что не осталось никого, кто помнит, как они жили.

Никого, кроме меня.

Моя мать была влиятельной и мудрой женщиной. Она стала центром мира для меня и для нашей деревни. А сейчас она превратилась в ничтожную горстку моих воспоминаний.

Волосы трепал теплый ветерок, пробегавший рябью по листве деревьев. Мы не двигались, но плечом я чувствовала тепло тела Макса.

– Кто мы, будь все проклято, такие, – наконец хрипло выдавил он, – чтобы нести такую ценную ношу?

Он высказал одну из многих мыслей, которую я никогда не решалась произнести вслух, но которая каждый день терзала меня. Я не могла дать ему ответ.

Ножницы с глухим стуком упали на землю; руки Макса больше не двигались. Мы долго сидели в тишине, окруженные призраками горя и воспоминаний.

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем он снова заговорил:

– Как ты попала на остров?

– Я смутно помню большую часть пути. Была в очень плохом состоянии.

– Ты переплыла океан с изодранной спиной?

– Да. – Я растянулась на траве. – Друг помог мне уехать.

– Тот блондин.

В грудь ножом вонзился стыд. Прощальный поцелуй Серела обжигал щеку.

– Я бросила его, – прошептала я. – Он помог мне, а я бросила его.

– Ты вытащишь его оттуда.

– Вытащу. Я должна.

– Ему повезло, что ты готова бороться за него.

Может быть. А может, и нет. Я одна, а подобных Серелу слишком много.

Звезды расплывались перед глазами. Боги, как я устала.

– Спасибо, что пошел со мной в Таирн, – тихонько сказала я. – И спасибо, что доверяешь мне.

Краем глаза я видела, что Макс тоже откинулся назад и разлегся на траве рядом со мной. Тепло его тела странно успокаивало, хотя мы не касались друг друга.

Я услышала ту же теплоту в его словах, когда он сказал:

– У нас получилась хорошая команда.

Больше мы не разговаривали, просто лежали, растянувшись на траве, и впитывали запахи земли и шепчущий ночной воздух. Когда солнце показалось из-за горизонта, мои веки наконец сомкнулись и я заснула беспокойным сном.

Глава 24

– Как мило.

Я открыла глаза и тут же зажмурилась из-за неистово палящего солнца, которое, казалось, взяло на себя задачу добить мою и так раскалывающуюся голову. Осторожно приподняла веки: в поле зрения появился подсвеченный солнцем силуэт с серебряными косами и скрещенными на груди руками.

– Засиделись допоздна? – спросила Нура.

– Ты именно та женщина, которую я хотел бы видеть, когда просыпаюсь, – раздался рядом хриплый со сна голос Макса.

Пока мы поднимались с земли, я украдкой бросила на него взгляд. Мы не касались друг друга, хоть и заснули всего в нескольких дюймах. Тем не менее такое пробуждение казалось слишком интимным, хотя и не лишенным приятности.

– Все еще? Ты мне льстишь, Макс. Хотя это немного грустно.

Нура, не шевелясь, наблюдала, как мы встаем. Несмотря на попытку пошутить, ее голос звучал еще более невыразительно, чем обычно. Поднявшись на ноги, я смогла хорошенько ее разглядеть, и стало очевидно, что она вымотана. Под глазами залегли багровые тени, виски запали. Она всегда оставляла впечатление гибкости и силы, но сегодня казалась исхудавшей и словно прозрачной.

– К тому же, – добавила она, разглядывая нас, – уже почти полдень.