Война с лилипутами

Еще сальто – Заури чудом не ударилась ногами о косяк двери, собралась в комочек, подлетела к самому потолку и, что удивительно, не уронила при том ни одного яблока. Под потолком распрямилась ласточкой и через мгновение уже сидела на перилах веранды нога на ногу, как ни в чем не бывало продолжая жонглировать яблоками.

Аркаша и Пашка захлопали в ладоши.

– Ты гений, Заури! – закричал Пашка. – Тебе в цирке выступать надо!

– Рано ей еще выступать, – ответила за рабыню симферопольская бабушка.

– Конечно, рано, – согласилась Заури.

– Садись за стол, – сказала бабушка, – положи яблоки на место и постарайся вспомнить.

– Я ничего не помню!

– Каждый человек что-то помнит. Где ты раньше жила?

Заури вернулась к столу, положила яблоки в вазу.

– Я жила на сиенде, – сказала она. – Наша сиенда лежит на берегу реки Врог в провинции Альела на нашей планете.

– На какой?

– Я не знаю, как вы ее называете, но у нас на сиенде ее никак не называли. Зачем называть свой дом домом?

– А что такое сиенда?

– Сиенда – это место, где живут, где сеют зерно и сажают деревья.

– Как здесь? – Аркаша обвел рукой вокруг себя.

– Нет, что ты! Сиенда – это очень большое место. Там живет тысяча человек, может, даже больше.

– А кто там начальник? – спросил Пашка.

– Как так – начальник?

– Кто говорит – что делать, куда везти, куда ставить…

– Господин Панченга Мулити, кто же еще? – удивилась девушка. – Он и говорит, он награждает и наказывает.

– И твои родители тоже там живут?

– Не надо меня расстраивать. – Заури шмыгнула носом. – Я никогда не видела ни мамы, ни папы!

– Они умерли?

– Я не знаю, что с ними случилось. И нет ни одного человека, который захотел бы сказать мне правду! Сколько я себя помню – я всегда только презренная рабыня. Меня можно обидеть, избить, продать и даже убить.

– Так не бывает! – возмутился Пашка.

– Все бывает в нашей Галактике, – возразила бабушка. – Галактика большая, разные люди, разные обычаи…

– Неужели тебе никто не сказал, откуда ты появилась на этой самой сиенде? – спросила Алиса, подходя к веранде.

– А там много таких, как я. Нас так и зовут – найденыши. Только неизвестно, где нас нашли, кто нашел. Мне кажется, что я иногда вижу маму во сне. Но лица ее никак не могу разобрать.

– И больше ничего? – спросил Аркаша.

– Я помню, как ходила в поле собирать колоски, как пропалывала курпицу, как собирала ягоды выри, я помню, как стирала и гладила. Но все это – уже на сиенде.

– А почему ты не спросила у взрослых?

– У каких взрослых? – печально улыбнулась Заури.

– Ну там же есть воспитатели, учителя, врачи…

– Зачем воспитатели и врачи рабам? Если раб умрет, на его место придет другой. Вот и все.

– Позор! – произнес Пашка.

– А я к этому привыкла, – сказала Заури. – Я и не знаю другой жизни. Когда я была поменьше, я иногда спрашивала у надсмотрщика: «Кто я такая? Откуда я? Где мои отец и мать?»

– А он?

– А он бил меня за это. Такие вопросы задавать нельзя.

– И больше спросить было не у кого?

– Мы жили в большом доме, где была одна комната. В этой комнате стояло сто кроватей. Мы все там были одинаковыми – никто из нас не знал своих родителей. И мы были уверены, что родились в этой самой комнате. Там у нас был уголок для самых маленьких. Иногда утром мы просыпались, а на свободной кровати лежит новенький малыш. Мы думали, что он появился, пока мы спали.

– Странно, – сказал Пашка. – В наши дни в цивилизованном обществе этого не бывает.

– А кто тебе сказал, что она жила в цивилизованном обществе? – спросил Аркаша.

– Погодите, мальчики, – сказала Алиса. – Не мешайте Заури рассказывать. Ведь интересно!

– Я не знаю, что рассказывать. Я же другой жизни не знала, для меня это все было обыкновенно…

– Тогда рассказывай по порядку. Какой был у тебя день. Кто вас кормил, кто вас будил, как вы ели, что делали потом, – сказала бабушка.

– Будили нас колоколом, – сказала Заури. – Колокол начал бить – скорей вскакивай. И беги мыться. Потому что умывальников мало, а умыться надо всем. Не успел первым к умывальнику, можешь остаться без завтрака. Утренний суп и кашу принесут, а потом унесут. Кто опоздал, тот голодный.

– Я бы лучше не мылся, – сказал Пашка.

– А госпожа Чистоль придет! Она у всех руки проверяет и ногти. У кого грязные – десять плетей, не хочешь? Настоящие плетки, не игрушечные.

– Что? Вас били? – возмутился Пашка. – Детей били?

– И правильно делали, – сказала рабыня. – Если нас не бить, мы распустимся, вообще ничего делать не будем. Я это знаю. Человек только из-под палки и работает.

– А ты здесь яблоками жонглировала, – спросила Алиса, – тоже из-под палки?

– Если не тренироваться, – рассудительно ответила девушка, – то разучишься. А разучишься, никому не будешь нужна. Вот тебя и отправят в подземелье горную пряжу чесать. Там ты от кашля и помрешь. Там все помирают.

– Темная сила! – сказал Пашка. – Откуда только тебя привезли!

– Погоди, Пашка, не мешай человеку, – остановила его Алиса.

– Я могу и не рассказывать, – заявила девушка. – Чего я буду рассказывать, все равно твой Паша не верит.

– Рассказывай, – смилостивился Пашка. – Только коротко и правдиво.

– А я по-другому и не умею.