Война «шляп». Очерк Русско-шведской войны 1741–1743 гг.

Швеция заявила, что, если русские перейдут границы дозволенного, шведскую корону унаследует датский принц. Возможно, в будущем объединенный Север и смог бы противостоять восточной сверхдержаве. Но внутренняя политика Швеции не приветствовала антироссийский настрой. Хенрик Вреде придумал уже вторую летучую фразу: «Свободнорожденные финны согласятся скорее на российское иго, чем на датское»[488].

Взяв себе лишь кусочки захваченных ею земель, Россия купила выгодную для себя монархию в Швеции. У Старого Пана, или Фредрика I, не было законнорожденных детей. Сословные представители выбрали наследником престола племянника Елизаветы Петровны, Гольштейн-Готторпского герцога Карла Петера Ульриха (ставшего вскоре императором Петром III), который, однако, от этого отказался, так как имел виды на российский престол. Другим претендентом был его дядя, любекский епископ Адольф Фридрих. В результате Елизавета Петровна одобрила его кандидатуру.

Сначала Россия предложила вернуть только собственно Финляндию и Эстерботтен. Посол Бестужев снова угрожал независимостью Финляндии. На переговорах шведы колебались, но и Россия не решалась заходить слишком далеко. По Абоскому мирному договору 7 августа 1743 г. граница сдвинулась к реке Кюмень и озеру Сайма. Отчизна потеряла 40 тысяч жителей Финляндии[489].

После войны

Самые известные отношения в Войне «шляп» завязались между генералом Джеймсом Кейтом и дочерью Абоского бургомистра Евой Мертен. Сахари Топелиус написал о «герцогине Финляндской» первый финский исторический роман, опираясь на предания и немногочисленные факты. Кейт был зачерствевшим воякой, Ева – 20-летней красавицей. Недостаток источников не подталкивал Топелиуса на пустословие. Одно современное исследование считает достаточно вероятным то, что речь шла о «теплой и крепкой любовной связи»[490]. Описывая Войну «шляп», Топелиус использовал дневник Тибуртиуса (“Historia om Finska kriget åren 1741 och 1742”), который был опубликован до того, как появилась какая-либо научная или хотя бы научно-популярная литература на эту тему[491].

В отрывках из документов и в доносах на уездном суде нет ни следа романтики. В Лохтео жена солдата Юхо Гопона Хассель вступала в сношения с тремя гусарами – невозможно сказать, была ли эта связь добровольной.

Солдат Кемской роты Юхо Пикман, человек женатый, подарил ребенка незамужней Валпури Яаконтютяр. Любовники бежали от наказания и от родителей Валпури к восточной границе. Когда Пикман по собственной инициативе вернулся, трибунал не стал карать его за дезертирство, но уездный суд наказал за прелюбодеяние[492].

Солдат Олоф Рёнлунд оправдывался на уездном суде в Палдамо: «Удрал, потому как еды не было». Кроме того, фельдфебель перед тем избил Рёнлунда, который взял для экзерциций чужое ружье за отсутствием собственного. В полуобморочном состоянии Рёнлунд брел из Южного Эстерботтена в Каухава, возможно, пытался украсть лошадь и какое-то серебряное кольцо. Ранее в Вильманстранде его уже наказывали шпицрутенами. Да и в отношениях с женщинами Рёнлунд вел себя преступным образом. Полковник Ганшоу и высшее руководство посчитали его вменяемым, но для казни его грехов не хватило[493].

Уроженец Саксонии Готфрид Хярхольд принял присягу весной 1741 г. и тогда же получил подъемные, но попал не в артиллеристы, а в Эстерботнийский гарнизонный полк. По какой-то причине Хярхольд до границы следовал за гусарами, откуда повернул в сторону Або, чтобы вернуться к своим лейб-драгунам. Вместе с ними он направился в Стокгольм. Несмотря на наличие пищи и жилья, Хярхольд бросил свой отряд, не явившись на сбор в Вестеросе. Он заболел и не смог отправиться туда. Его подобрал горожанин из Кристинестада. Хярхольд выздоровел и затерялся среди местного населения. Зарабатывал себе на жизнь врачеванием. В молодости он научился снимать боль в глазах. Появление объявлений о его розыске поставило точку на этой деятельности. Другие стокгольмские «врачеватели» указали на место, где он бродяжничает. На трибунале в Васа в 1746 г. Хярхольд слезно просил не выносить ему смертный приговор, чего, естественно, и добился.

Юхо Морд, родился в Стуркюро, человек средних лет, до войны был признан непригодным к военной службе. Но так как Морд обокрал и даже избил хозяина своей роты, купца Андерса Лонга, ленсман Калайоки отправил его на принудительные работы во Фридрихсгам. Еще до захвата крепости противником его перевели в Гельсингфорс. Во время неразберихи в сдающемся городе он вырвался на свободу. Шведская армия и правосудие забыли о Морде, но его бедствия на этом не закончились. В Борго его схватили казаки. На рынке пленных мужчина средних лет стоил только десять рублей. Купил Морда новгородский барин. Став крепостным, тот выполнял почти такую же работу, как во время наказания во Фридрихсгаме: летом возился в земле, зимой занимался укреплениями. Его удерживал барин, который владел в совокупности 150 крепостными мужчинами и женщинами – в основном из Финляндии. Морд пять лет работал за одежду и «краюху хлеба».