Война (СИ)

— Мне не нужна прислуга. Если только для её высочества.

— Мне тоже, — наотрез отказалась Талина.

— Но мне бы не хотелось, чтобы она болталась тут без дела. Малейшая праздность и дисциплина среди людей падает.

Стенк рассмеялся:

— Пристройте к делу и принцессу, — он кивнул на жену. — Тогда вы смело сможете доложить его величеству, что самочувствие его пленницы резко поднялось выше.

Хартан насупился. Часто напоминание о том, что он выступает тюремщиком, не приводило его в восторг. Жена пришла ему на помощь:

— Мы перевесим с ней ковры и гобелены в комнатах замка. Возможно, у неё есть вкус, если она служила где-то.

Они еще некоторое время пообсуждали, куда можно пристроить свалившую им на голову женщину, но так и не придумали ничего подходящего. Талине и Стенку же это было безразлично.

Выделенная для Лайны и Оветы комната не поражала размерами, но была чистая. Кроме кровати, в комнате поместился стол с парой кресел. Постель была свежей, а огонь в камине развеял застоявшуюся сырость. Видимо, комната предназначалась для сопровождавших короля придворных и вполне устроила мать и дочь. Лайна без сил упала на кровать. Овета испуганно присела рядом:

— Мамочка, ты заболела?

— Нет, девочка. Просто устала.

— Мы ведь справились, да?

— Ты молодец. Папа прав, ты сильная, ловкая и умелая. Я только обуза для вас.

— Мама, но зато как всё прошло замечательно. Нас приняли, нам поверили!

— Тебе да. Я же говорю, ты у меня умница. Но папа был прав, мне тяжело прикидываться женой чужого человека, и матерью того, кто чуть было не убил моего мужа.

Овета расстроилась.

— Раднир… я тоже его боюсь. Но я ему доверяю. Мама, он не предаст нас.

— Но всё же ты его боишься. Почему?

— Я слишком его испугалась и слишком ненавидела. И он непредсказуем…

— Значит, он все же опасен? — Лайна подняла голову.

— Нет. Понимаешь, он дал папе слово, папа ему верит, и я верю. Но он думает не так, как мы. Он не нарушит слово. Нет. Однако для него существуют свои понятия, что хорошо и лучше для него, а что для других. Я боюсь именно этого. Вот смотри. Вдруг для того, чтобы выполнить своё слово, и, скажем, спасти меня от опасности, как он обещал папе, он решит, что для этого лучше всего засунуть меня в мешок и спрятать, скажем, в подвале. — Овета явно придумывала на ходу самые ужасные вещи, что приходили ей в голову. Лайна опять подняла голову и внимательно посмотрела на дочь. — Он меня спасёт. Но он даже не представит, как мне будет страшно. Или чтобы спасти меня, ему придется пожертвовать Ногалом или тобой. Он это сделает не задумываясь. — Девушка наморщила лоб и произнесла, явно повторяя слова отца, — у него нет ограничений по своим действиям, когда он выбирает средства. Вот как.

— Как тебе такое пришло в голову?

— Не знаю. Я тогда всё же заставила папу рассказать мне, что там у них произошло, когда он согласился служить папе. Оказывается, он готов был, чтобы освободиться, чуть ли не сжечь себе ногу. А уж нас убить у него было предостаточно средств и возможностей. Просто он думал, что папа недостоин умереть как воин.

— Твой папа не рассказал мне об этом.

— Мама, — Овета чуть не расплакалась, — я не хотела тебя пугать.

— Ничего, девочка, пожалуй, меня теперь трудно чем-либо испугать. Давай-ка спать. И мне, и тебе просто необходимо отдохнуть.

Следующий день ознаменовался прибытием той части гарнизона замка, которую Хартан отправил с замковым табуном коней. Выбежав на крыльцо, Овета с восторгом смотрела на лоснящихся от воды лошадей и веселых всадников под предводительством главного конюха. Правда, от ликующего улюлюканья, раздавшегося в ответ на её появление, она смущенно юркнула обратно в свою комнату.

В войске, при отце, она начала привыкать к солдатскому быту, но всё же там воины, солдаты соблюдали приличную дистанцию между собой и дочерью их принца. Да и её телохранители всегда присутствовали рядом.

Тут она была простой девушкой и сразу почувствовав это.

Как оказалось, не она одна. Как бы, между прочим, рядом оказался и Раднир, и Ногал.

Хартан же, выслушав доклад старшего конюха, одобрительно кивнул и что-то внушительно сказал своим солдатам, кивнув на вновь вышедшую на крыльцо девушку. В ответ раздались веселые смешки и почтительные уверения. Гарнизон Мелаха был дисциплинирован.

А комендант кивнул Овете:

— Захвати свои снадобья.

Когда всё ещё смущенная девушка, теребя свою походную сумку, вышла во двор, мужчина направил её к сидевшему на скамье солдату. Его нога была перевязана тряпкой, и рана явно доставляла солдату боль.

— Посмотри, что там можно сделать. Он напоролся на камень, — сказал Хартан и тут же прикрикнул на сопровождавшего Овету Раднира. — Нечего тут прохлаждаться, твоей сестре ничего не угрожает. Займись делом.

Раднир блеснул улыбкой.

— Люблю насаживать на свой клинок по ублюдку за раз, — не снижая голоса, во всеуслышание заявил он.

— Попридержи язык, — осадил его комендант.

Но его люди услышали слова Раднира. В ответ неслись не менее ядовитые угрозы и шутки. Несколько парней тут же выскочили вперед, предлагая доказать свои слова на деле тут же, не сходя с места.