Война (СИ)

Насте почудилось, что она в одно мгновение лишилась и прошлого и будущего. Осталось только это настоящее – здесь, в этом богом забытом притоне, где собрались объедки человеческой цивилизации. И все тут выглядело одинаково глупым и бессмысленным. И самым жестоким было то, что брат, увидеться с которым она так хотела все эти три года, внушает ей страх, вызывает ноющую боль в душе… Это было невыносимо! Ей хотелось вскочить и убежать от него прочь, освободиться от этой боли…

Но убежать она не могла. Словно уловив ее настроение, Иврам пододвинулся ближе и обхватил руками ее талию. Наста невольно зажмурилась – для нее в этот миг его объятия были подобны смертельной петле, накинутой беспощадным палачом. Брат прижался губами к ее волосам, опаляя их дыханием, а она, теряясь от его прикосновений все больше, позволила ему стиснуть себя. Она не знала, для чего и почему он обнимает ее, и чего ей следует ожидать: ласкового слова или удара. Ее нутро не чувствовало, не находило в том, кто находился подле нее, брата – зато оно явственно и отчетливо ощущало в нем угрозу. К ней прижимался хладнокровный убийца, хищник, зверь, способный в следующий миг бросить на нее и растерзать…

«Любовь – это чувство,

Дари его, когда мне это нужно.

Весь в огне я пылаю,

Дай мне то, что я желаю!

Дари мне это, когда мне это нужно,

Говори со мной, женщина!

Уступи мне, стань моей…»

- Мэм, вам совсем нехорошо? – озабоченно обратился к ней радист, склонившись над креслом. Его голос оборвал в Насте цепочку воспоминаний, которая выглянула из мрака ее беспамятства. Видение раскололось на осколки и вновь утонуло в бездне бессознательного, где долгие годы хозяйничал ее муж, Владлен Панов. - Вы очень бледны…

- Со мной все в порядке, - ответила зеленоглазая женщина, облизывая пересохшие губы и выпрямляясь в кресле. – Возвращайтесь к своим делам.

Солдаты продолжали шуметь. Наста не стала подниматься с кресла, и все же достала сигареты и закурила, пытаясь справиться с волнением. Никотин ударил в мозг, слегка взбодрив ее. Она не пыталась дать объяснения своим воспоминаниям, это было бы бесполезным занятием. Она вспомнила, как брат прыгнул из вертолета, увидев, что «Майбах» ушел ко дну реки. Удар о воду, наверное, отчасти его оглушил, потому что он не сразу смог нырнуть на нужную глубину, а когда нырнул – ее и Канасо там не было… Ударься она об руль чуть сильнее или прыгни Иврам с меньшей высоты – уйти от преследования ей бы не удалось…

Сказав брату, что счет ведет она, а не он, Наста блефовала. Ей удавалось идти впереди Иврама всего лишь на сотую долю секунды - а когда тот раскусит ее стратегию, он ее, без сомнения, обыграет. Она, при всем своем авантюризме, не тешила себя иллюзиями о том, какая судьба будет ожидать ее, когда брат возьмет реванш. Так что, пока у нее есть хоть какой-то перевес – она должна решить, как использовать свое преимущество.

«Если Иврам попадется в следующую ловушку, то это будет последний шанс решить нашу тяжбу в мою пользу, - Наста печально улыбнулась, подумав об этом. – Если я его не убью, то он убьет меня в следующий раз».

_________________

9

Акутагава закурил бессчетную сигарету, затем, отодвинув край манжет, взглянул на циферблат часов. Время приближалось к полуночи. Гости, прибывшие на празднество, уже покинули Угаки - вилла опустела, притихла, погасила огни. Первоначально планировалось и полуночные гуляния, с огнями, фейерверками и музыкой, однако планам этим не суждено было реализоваться: гостям сообщили, что виновник торжества внезапно почувствовал себя плохо и был вынужден покинуть банкетный зал – после чего праздничную программу пришлось значительно укоротить. Коеси Мэриэмон норовил было остаться подле сына, понимая, что похищение Юки – это удар для него, но тот попросил отца уехать и старик безропотно повиновался. Сейчас Акутагава вместе с телохранителями находился в личных апартаментах: Такесима и Сугавара держали связь с полицией, каждые десять минут получая доклады о ходе поисков беглецов.

На столе перед диваном стоял стакан и бутылка с виски, Акутагава то садился, то поднимался и мерил шагами гостиную, без конца отслеживая бег времени. Он не суетился, вполне могло показаться, будто ему просто скучно. Телохранители бросали осторожные взгляды, но не могли заметить на его замкнуто-сдержанном лице ни одной подсказки о том, какие мысли и намерения роятся в нем. Так же он держался, когда пришли вести о похищении Юки с Мак-Мердо. Так же – когда решился восемь лет назад на суицид, вообразив, что Юки мертв… Так же – когда живой Юки внезапно объявился в Японии два года назад… В самые критические для него минуты Акутагава отчуждался от окружающего мира, приобретая непробиваемость и монументальность гранитной скалы. И пусть Такесима и Сугавара и имели возможность изучить характер Акутагавы за все время службы – однако предугадывать следующее его действие не смели.