Война в 16. Из кадетов в «диверсанты»

Тем временем я сходил в штаб и рассказал историю о таинственном снайпере. На «избушке» меня выслушали и отправили туда несколько бойцов проверить вторично. А я поехал к себе в Семёновку.

В дальнейшем я не слышал информации, чтобы в Славянске обнаружили какого-то снайпера, или кто-то был убит от его выстрела. Это означало то, что вряд ли вторая группа смогла кого-то выследить в этом доме. Так эта женщина с длинным чемоданом и осталась неизвестной.

Куриного супчика захотели? А осколок в мочевой пузырь?

Танковые и артиллерийские обстрелы практически полностью загнали защитников Семёновского гарнизона в блиндажи. Я тоже с простреливаемой автомойки переехал в блиндаж Святогора, находившийся, правда, ещё ближе к трассе Харьков — Ростов — «дороге смерти».

Ужесточённое давление украинских войск на семёновский перекрёсток вынудило командование принять решение на вывоз всего тылового обеспечения в более безопасный район. Всех девочек с кухни отправили готовить еду бойцам на блокпост в районе Химика. Там было спокойно и практически не бомбили.

А весь Семёновский гарнизон перешёл на сухой паёк. Правда, некоторые опытные кулинары готовили пищу на костре рядом со своими окопами. Командир нашего блиндажа Святогор тоже днём выставлял кирпичики, разводил огонь рядом с блиндажом и кашеварил. Но даже горячая тушёнка с картошкой не могла заменить полноценной курочки.

Однажды я взял с собой мешок и пошёл на «охоту» в посёлок. Почти все люди покинули его, оставив умирать свою скотину и птицу. Я присмотрел дворик, где точно хозяев давно не было, только бегали похудевшие куры. От трёх птичек не обеднеет Семёновка — подумал я и попытался поймать хотя бы одну.

Легче, конечно, подумать, чем сделать. Погонявшись за ними минут 20, я уже хотел их пристрелить «за попытку к бегству», но пожалел патронов. Наконец-то я их загнал в курятник и по очереди засунул в мешок. В неволе они быстро перестали бить крыльями и сопротивляться, а тихо сидели и ждали своей участи.

При возвращении на позиции меня в посёлке застал обстрел. Укры били почему-то очень точно, снаряды разрывались максимально близко, и только Господь Бог меня уберегал от смерти. Мины ложились за мной след в след, как будто укры не хотели меня отпускать с тремя несчастными курицами.

Пробегая с мешком за плечами по чужим огородам, я увидел, как навстречу мне грузной походкой направляется Дед Мороз (позывной женщины, привозившей ополченцам в Славянск и Семёновку гуманитарную помощь). Я замахал ей рукой, подошёл ближе и закричал, потому что по-другому из-за разрывов не было слышно:

— Дед Мороз, что ты здесь делаешь? Обстрел сильный, пошли со мной в блиндаж.

Она отрицательно покачала головой:

— Я к ребятам на передок, они ждут меня. Письма несу от детей из России и медикаменты кое-какие. (Имелись в виду письма детей из обычных российских семей, которые для поддержки морального духа бойцов писали им письма и отсылали гуманитаркой в Донбасс.)

Я не стал возражать, потому что знал — она всё равно туда пойдёт. Дед Мороз на самом деле удивительная женщина. Она сначала сына отправила служить в ополчение, а потом сама вступила в ряды. Стала возить из Донецка гуманитарку, не боясь нарваться на укроповский «шмон» на каком-то блокпосту неподалёку от Славянска. Продукты и вещи из Донецка она сразу везла не в Славянск на распределение, а адресно — на передовую. Чаще всего в Семёновку. И за то, что она сама приезжала, не боясь артобстрелов, её очень уважали. Когда она привозила продовольствие, то всегда издали кричала ребятам, что привезла им вкусненького. Её и прозвали Дедом Морозом за то, что она всем раздавала «подарки».

Дед Мороз

Наконец я добежал до блиндажа с курицами. Но Хрипатый (ополченец из нашего блиндажа) уже приготовил кашу с тушёнкой, поэтому деликатес решили оставить на потом. Чтобы куры не сдохли, мы соорудили им курятник из фанеры и шифера, где им вполне хватало места ещё день-два побегать.

На следующее утро Святогор первым делом пошёл в курятник. Он собирался сварить куриный бульончик. Но к превеликому своему удивлению в заграждении он обнаружил только двух птичек. Тогда он поднял «всеобщую тревогу», шутя, конечно, и доложил личному составу, что ночью был произведён побег.

— Попахивает дезертирством, — сказал я.

Решено было искать пропажу всем составом нашего блиндажа. Но курица убежала недалеко, она ходила рядом с нашими окопами в кустах и что-то клевала. Я её увидел первым, попытался словить. Но куда там… А ловить курицу по всему перекрёстку с прямой танковой наводкой как-то не хотелось, поэтому я принял решение за «попытку к бегству» открыть огонь на поражение по «дезертиру». Подкравшись поближе, я достал ПМ и нацелил курице прямо в голову. Выстрел — есть попадание. Её даже не пришлось никаким топором рубить, она умерла безболезненно, практически сразу.