Война в 16. Из кадетов в «диверсанты»

А вторым чудом, собственно, из-за которого я решился написать эту главу, было то, что в момент описания мной событий в Семёновке, я случайно встретился с Настей на ледовом катке в Москве (уже через несколько лет после нашей первой встречи в России). Совпадение, схожее с тем, какое я описывал в главе про Инну — журналистку из московского телеканала. Тогда, через несколько дней после того как я написал эту главу, совсем незнакомый мне человек упомянул её в контексте своего рассказа.

Но для меня в последнее время случайные встречи уже не редкость. Пока живу в Москве, я им практически не удивляюсь. Не знаю с чем это связано, но я регулярно встречаю либо знаменитостей, либо своих знакомых. В метро, на улице — там, где это практически немыслимо. У меня даже список уже есть. За те несколько лет, что я живу в Москве, мне случайно встречались на улице и мэр Москвы Сергей Собянин, и телеведущий Анатолий Вассерман, и актёры Дмитрий Дюжев, Марк Богатырёв, Эмануэль Виторган, Роман Курцын, Елена Летучая, и много-много других.

Случайная встреча с мэром Москвы Сергеем Собяниным

Небоевые «потери»

7 июня я провёл ночь в блиндаже Святогора (командира взвода ополченцев), недалеко от «Метелицы», так как бомбили нещадно. Проснулся от того, что кто-то истошно вопил прямо над блиндажом. Просто это было более необычным, чем регулярная артиллерийская долбиловка. Я вышел из блиндажа и увидел бегущую мне навстречу испуганную женщину. Прибежав, она долго не могла отдышаться, но когда пришла в себя, рассказала, что их автобус с гуманитаркой мирным жителям обстреляли. Слушать, в принципе, было уже не обязательно, так как недалеко от наших позиций горел большой автобус и возле него в кустах сидели около 15 человек. Как потом стало известно, «Икарус» ехал по дороге Харьков — Ростов, планируя повернуть на перекрёстке в сторону Славянска, но не успел. По Семёновке открыли артиллерийский огонь после небольшой передышки, и автобус под него попал. После того как снаряд разорвался в нескольких метрах от автобуса, водитель его остановил и выпустил пассажиров на улицу, чтобы спрятаться от обстрела. Люди свои жизни спасли, но в автобус через несколько секунд попал очередной снаряд, и он загорелся[153].

Женщина к нам прибежала только потому, что ей срочно нужно было ехать в Николаевку, и её подобрали по пути гуманитарщики. Её сын не отвечал на звонки уже второй день, и она заподозрила неладное. Хоть Николаевку тогда почти не обстреливали, но она очень была взволнована.

Другие пассажиры, немного успокоившись, ушли от горящего автобуса и спрятались в зелёнке. А женщину я посадил на первую попутку, которая ехала в направлении Николаевки.

Только женщина отъехала, укропы стали бомбить с новой силой. Оставшиеся пассажиры сгоревшего автобуса стали разбегаться. Я вспомнил, что неподалёку есть широкая бетонная труба, проложенная через асфальтированную дорогу, ведущую к АЗС в Семёновке. Труба спокойно могла вместить всех людей. Многие последовали моему совету и быстро туда залезли. Я лежал на траве рядом с этой трубой и кричал остальным, чтобы они туда вползали. Но у одного мужчины, видимо, сдали нервы, и он побежал в полный рост. Тут же от прилетевшей мины он получил осколок в правую ногу.

Что же, новый трёхсотый. Всё как обычно — жгут, давящая повязка, вколоть ничего не успел, так как сильно долбили. После оказания первой помощи я связался по рации с Вохой и попросил его подогнать машину к семёновской автозаправке. Но Воха сказал, что будет только через минут 40, так как находится в Славянске с Мотором. Тогда я решил тоже словить попутку, только в направлении Славянска. И хоть при таких обстрелах гражданские машины ездили очень редко, ждать нам пришлось недолго. Водитель, видимо, уже не раз проезжавший через обстреливаемый посёлок, гнал очень быстро. Я его всё же смог остановить. Довезти раненого он согласился, и мы поехали.

Как только мы пересекли самый опасный участок, я смог достать свой набор с ампулами, чтобы вколоть «антишок» потерпевшему. Пока набирал лекарство в шприц, мне захотелось почему-то высунуть в открытое окно руку. До сих пор не помню зачем. Как только я её высунул, почувствовал ужасную боль. Сразу сложилось такое впечатление, что мне в руку попал либо осколок, либо пуля. Поднёс её к себе — ничего нет. Ни раны, ни крови, а болит адски. Остаётся думать только одно — ушиб. Но откуда? Неужели на просторной дороге моя рука могла столкнуться с каким-то препятствием? Но думать времени тогда не было. Я вколол раненому «антишок» одной рукой и дальше ехал, скрипя зубами от боли. Меня тогда аж стошнило. Бывает такое, когда происходит резкий выброс адреналина. А при травмах, ранениях и т. д., он, как известно, повышается.