Война волка

Мне вспомнилось пророчество Снорри: что дан и сакс объединятся против меня, я умру от меча, Беббанбург падет, а дети моих детей будут жрать навоз унижения. Я постарался отогнать это воспоминание прочь, понимая, что Снорри намеренно пугал меня своими загадками.

– Ты обязан пережить эту войну, – веско заявил я.

– Хочешь, чтобы я повернулся спиной к битве? – с горечью спросил сын.

Он до сих пор чувствовал стыд за потерю столь многих воинов в подстроенной Скёллем засаде и искал случая снова утвердиться.

– Да, – ответил я резко. – Держись в задних рядах. Если я погибну, ты должен выжить. Если мы потерпим поражение, беги и проживи достаточно долго, чтобы увидеть своего сына лордом Беббанбургским.

Я прошел через множество битв. Стоял в «стене щитов» и слышал, как секиры врубаются в ивовые доски, как люди воют и кричат; слышал тот чавкающий звук, с которым клинок входит в плоть, те разрывающие сердце стоны, что издают взрослые мужчины, призывая мамочку. Я слышал хриплое дыхание умирающих и плач живых. И во всех этих битвах я участвовал ради одной, самой главной вещи – чтобы взять и сохранить Беббанбург.

Поэтому мой сын обязан был остаться в живых.

Сильными были враги, голодны их клинки.
И крепки их стены, сулящие гибель любому,
Кто приступить к ним отважится. Но поднялся Сигтригр,
В битве могучий, и воззвал к Отмерителю…

– К Отмерителю? – спросил я у поэта.

– Отмеритель – Господь Бог, – пояснил тот. Это был молодой священник с перепачканными чернилами руками по имени отец Селвин, западный сакс, состоявший на службе у Хротверда, архиепископа Эофервикского. – Он отмеряет наши жизни.

– Мне казалось, что это делают норны, – проворчал я, и поп недоуменно посмотрел на меня. – Да и, кроме того, Сигтригр призвал на помощь Одина.

– Господин, но это ведь поэма, – робко возразил поэт.

– Ты там был?

– Нет, господин.

– Кто велел тебе сочинить поэму?

– Архиепископ.

Естественно, Хротверд хотел распространить идею о том, что крещение превратило Сигтригра из язычника в христианина. Руководило Хротвердом не стремление выдать желаемое за действительное, а скорее страстная ненависть архиепископа к войне. Вопреки вероломству скоттов, он до сих пор верил, что христианские народы могут жить в мире. Он хотел убедить саксов на юге, а возможно, и себя самого, что Сигтригр возглавляет христианское королевство. Прелат велел монахам изготовить несколько списков поэмы и отослал ее на юг с наказом читать вслух в церквях и усадьбах, но я подозреваю, что большинство этих списков пошло на подтирку задниц и растопку очагов.

Ночью мы не разжигали костров. На возвышенностях расставили часовых. Посреди той холодной ночи, проведенной в горной долине близ реки, мы с Финаном взобрались наверх и подошли к группке людей, под прикрытием большого валуна наблюдавших за западной стороной. Низкие облака разорвались, и на западе в ночном небе сияла звезда, а под ней мерцал в темноте огонек – слабый отблеск костра на далекой горе.

– Видимо, это форт, – негромко сказал Финан.

Других огней мы не заметили. Не горели очаги, и полоска света не пробивалась через щель в оконных ставнях. Тьма была такая же густая, как в тот день, когда земля впервые возникла между областями огня и льда. Я поежился.

На следующий день пришел наш черед вести колонну. Мы по-прежнему следовали реке, хотя Тинан сжался настолько, что в иных местах его не составляло труда перейти вброд. Именно поэтому мне пришлось держать разведчиков на обоих флангах – и северном, и южном. Вперед я выслал Эдрика и Осви, полагаясь на их умение оставаться незамеченными. Эдрик, человек уже пожилой, обладал талантами опытного охотника невидимо скользить по местности, тогда как Осви от природы наделен невероятной хитростью. Некогда он состоял при мне слугой, а до того, будучи сиротой, добывал себе пропитание воровством на улицах Лундена. Его поймали на попытке кражи из моей кладовой и привели ко мне для определения наказания, но он пришелся мне по сердцу и с тех пор состоял у меня на службе. Эта парочка, молодой и старый, растворились где-то в горах, но ближе к нам, на расстоянии четкой видимости, следовали два отряда: один – по южной линии горизонта, другой – по высокому северному берегу реки. Оба насчитывали по три десятка воинов. Я называл их разведчиками, но надеялся, что эти дозоры достаточно сильны, чтобы отразить наскок передовых отрядов Скёлля. Он, как я размышлял, наверняка разослал патрули высматривать нас. Но утро сменялось днем, а мы никого пока не заметили.