Война взаперти (СИ)

Джейк считал, что причина так называемой Безликой болезни заключалась в банальной антисанитарии, царящей на юге страны и приводящей к печальным последствиям. «Эти южане… Они не только безграмотны, но и совсем не моются, — утверждал он. — Неудивительно, что любая дурацкая болячка косит их сотнями». Джейк знал, что говорил: он почти поступил в медицинское училище, даже ездил на подготовительные курсы в город. К тому же ему довелось какое-то время провести на Юге, и, вернувшись, он пугал и смешил Лили рассказами о тамошних порядках: о том, как южане моют голову разве что под дождем, а значит, летом не моют совсем, и о том, как небрежна их одежда: «Все распахнуто, все наружу, и у баб тоже!»

Как и любой житель Разбитой страны, Лили знала, что Север, Юг, Центр, Восток и Запад не похожи друг на друга до такой степени, что их можно смело принять за пять разных стран и культур; но сама она никогда не попадала за пределы Центра — если точнее, то за пределы нескольких соседних деревень и единственного в округе города, собственно Центра. Соседи и знакомые тоже были привязаны к родной земле; и только ее Джейк, смелый и отважный, успел немного попутешествовать, прежде чем осесть на родине и обзавестись семьей. Он же доказывал, что Безликая болезнь не пойдет дальше Юга, «если она вообще существует».

— Я знаю, что говорю невероятно глупую вещь, — произнесла Лили, отвлекшись от раздумий и взглянув в окно, — но почему-то мне хочется, чтобы кто-нибудь сходил и проверил, увидел собственными глазами, что же там происходит — у серых. Кто-то, кому я доверяю, а не дурацкая газета.

— Тут говорится, что уже трое заболели, — усмехнулся Джейк. — Что в этом, собственно, необычного? Один заболел, за ним другие — ветрянка заразная. Какая Безликая болезнь? Я желаю им скорейшего выздоровления, но паранойя как-то неуместна здесь.

— Но также сказано, что они уже переболели ветрянкой в детстве, верно? — Лили скользнула взглядом по печатным строчкам. — Разве это не странно?

— А вот тут автор явно приврал. Иначе как он продал бы свою статью, раздувающую панику на пустом месте?

— Я тоже переболела ветрянкой в детстве.

Значит ли это, что те больные для нее не представляют угрозы? И ей можно сходить и проверить на себе, ветряная ли это оспа?

Лили вздохнула и постаралась выбросить глупые мысли из головы.

***

Полные ведра воды неприятно оттягивали плечи. Прохладный ветер играл с волосами, и Лили приходилось сердито трясти головой, смахивая лезущие в глаза беспокойные пряди, — а то руки заняты. Привычная тропинка обдавала старые башмаки брызгами грязи, а небо все хмурилось, будто мало выплакало за ночь.

У них в деревне был собственный колодец, но вода оттуда Лили совершенно не нравилась: мутная, с мерзким привкусом, такой можно драить полы или мыть тарелки, но уж никак не пить. Поэтому она сама ходила к роднику в какой-то полумиле от дома, где набирала чудесную чистую воду.

Сворачивать в сторону реки в такую погоду, да еще и с тяжелыми ведрами, было не лучшей идеей, но Лили почему-то захотелось посидеть где-нибудь в одиночестве и поразмышлять. Осторожно поставив ношу на землю, она отряхнула подол, собрала волосы и бегом пустилась забираться на холм, за которым все неслась и неслась куда-то к неведомому морю Центральная река.

Это была сердитая и своенравная дама: однажды Джейк чуть не утонул в ней, попытавшись переплыть на спор. Течение даже на мелководье сбивало с ног, и Лили редко заходила на глубину выше колена. Впрочем, сейчас соваться туда было слишком холодно.

Лили скинула башмаки, окунула их в реку, смывая налипшую грязь. Босые ступни мерзли от прикосновения к мокрой траве. По телу пробежала дрожь. Сентябрь — уже немного зябко.

— Просто чтобы не догада-ался ты… — в тот же миг разнеслось над водой, и Лили от неожиданности зачерпнула полные башмаки и едва не окунулась сама. — Как же я тоскую безжа-алостно… И как я жалею, что лишилась тебя в своем повседневном ха-аосе…

Грубоватый женский голос, нарочито громко тянущий гласные, — ничего красивого, честно говоря, хотя было ясно, что в исполнение вложено чувство. Лили знала этот голос и манеру пения.

— Маргарет! — крикнула она, вскочив на ноги.

— И как я жалею, что лишилась тебя…

— Маргарет!

— В своем повседневном… Лили?

Камыши неподалеку зашуршали, и оттуда высунулось лукавое конопатое лицо. Это действительно оказалась Маргарет — подруга Лили из Серой деревни. Она была в одной нижней рубашке и как раз выжимала мокрые рыжие волосы, заодно пытаясь вытряхнуть воду из ушей.

— Ты купалась, что ли? — поразилась Лили.

— Ага, — бодро ответила та, хотя было видно, что у нее зуб на зуб не попадал. — Ух, холодища! У-ух! Вот думала песенкой отогреться. А ты что тут делаешь?

— Так. Прогуляться захотелось.