Война за неизбежное (СИ)

Свадебная церемония откладывалась по непонятным причинам. Гости ждали, ждала и невеста, но минуты текли одна за другой, а ни жениха, ни отца Элизабет не было видно. Наконец, воцарившийся шум со стороны церкви заставил всех направиться в ту сторону, откуда доносился источник звука. Впереди послышались знакомые голоса; Джонатан Кловерфилд попробовал было удержать дочь, но не успел – толпа оттеснила его в сторону, а Лора уже рьяно прорывалась вперед, довольно скоро оказавшись впереди всех остальных.

Возмущенный шепот толпы перекрывал голос Элизабет; кажется, ее и мистера Тернера обвиняли в пособничестве пиратам – точнее, одному пирату… Его прозвище заставило Кловерфилд вздернуть брови. Имя оказалось необычным и совсем не пиратским.

Однако в голове не укладывалось – как дочь губернатора могли арестовать? Разве могла она иметь отношение ко всему произошедшему? В голове юной мисс начали всплывать какие-то воспоминания… Но сейчас для них было не время.

– Есть ордер на арест некоего Джеймса Норрингтона… Он здесь есть? – высокий, раздражающий голос Беккета доносится до Лоры как сквозь вату. Девушка в ужасе замирает – те несколько секунд, на которые воцаряется тишина, длятся целую вечность. Все присутствующие недоуменно переглядываются, словно глазами спрашивая друг друга, здесь ли этот человек и в чем состоит его вина? Кловерфилд все еще боится: ей кажется, что он здесь, что вот-вот его найдут и схватят. Как сквозь сон она чувствует руку отца и с трудом сопротивляется его желанию увести ее отсюда.

– Джеймс? Он?.. – Лора с немым вопросом в глазах повернулась к мужчине, который прекрасно все понял. Он обнял дочь, желая утешить; он еще не знал, как девушке рассказать правду о том, что Норрингтон пропал.

Не имея возможности сказать правду, мы либо молчим, либо сочиняем ложь. Промолчать Джонатан Кловерфилд не мог – голубые глаза дочери ждали ответа. Поэтому мужчине пришлось соврать, сказав, что молодой человек сейчас в безопасности. Только после этого девушка смогла спокойно вздохнуть, в отличие от своего отца.

Толпа гостей мгновенно рассеялась, когда Элизабет и Уильяма в кандалах повели в сторону тюрьмы. Дождь понемногу стихал, кое-где даже виднелось солнце, но никто не обращал на это внимание. Все шли, погруженные в свои невеселые мысли. Приглашенные с сожалением размышляли, как же это обидно – прервать праздник и лишить гостей пира, танцев и развлечений; кое-кто просто жалел жениха и невесту. А вот у Джонатана Кловерфилда проблема была совсем другая – он напряженно думал о том, как теперь помешать смертной казни (желательно, конечно, для всех троих). Мужчина не сомневался – этому можно помешать, вопрос только в том, каким образом это сделать…

В субботу, когда был назначен бал, погода вновь устроила сюрприз жителям Порт-Рояла. Тропический климат давал о себе знать, и вот вместо проливного, теплого дождя, уже сияло солнце, накаляя воздух до нестерпимой температуры. Беккет, стоя у открытого окна и напрасно стараясь почувствовать ветер с моря, вдруг поймал себя на мысли, что ничего не понимает из речи Мерсера; а последний довольным тоном рассказывал, что корабль с мистером Тернером уже отплыл, что за юношей будут наблюдать, что при первой же его попытке побега придется принять меры…

Лорд вскинул руку, прерывая речь слуги, и устало кивнул:

– Хорошо, можете идти. Если возникнут какие-либо осложнения, немедленно сообщите…

Голландец едва заметно поклонился и вышел, оставив своего господина в одиночестве. Катлер же, разочарованно посмотрев в окно и убедившись, что жара только усиливается, подошел к столу и налил стакан воды, при этом проведя рукой по волосам. В такие моменты необходимость носить парик была поистине пыткой, от которой можно избавиться, лишь оставшись одному.

Мужчина решил провести остаток дня за бумагами, и только ближе к вечеру он вернулся в свой особняк. Оставалось около часа, чтобы собраться и выехать к дому казначея.

В гостиной, куда вошел лорд Беккет, царила напряженная атмосфера. Катлер научился легко распознавать обстановку за долгие годы, проведенные в Лондоне.

Вот и здесь беседы велись искусственно и словно вынужденно. Разговор был фальшивым, а все слова неискренними. Общества Беккета теперь словно сторонились – там, где он появлялся, смолкали голоса, а некоторые после ухода лорда позволяли себе многозначительные перешептывания. Новость об аресте дочери губернатора Суонна разнеслась в первый же вечер, облетела все гостиные, но теперь, когда «виновник» сего происшествия был рядом, никто не смел произнести на эту тему ни слова.

– Могли ли вы предположить, что разразится такой скандал? – тихо спросил у Катлера Кловерфилд, подходя к своему гостю, чтобы поприветствовать новоприбывшего.

– Разумеется, – спокойно кивнул Беккет, не без удовольствия глядя в растерянные голубые глаза. Все-таки, отметил мужчина, удивление у них с дочерью проявляется одинаково…