Война за Проливы. Решающий удар

Доказательством этому утверждению служит то, что Западная армия, в которой революционные младотурецкие вожди все же сумели взять власть, в кратчайшие сроки была разгромлена даже не русскими, а болгарами. Сменив на змее шкуру, невозможно изменить ее природу, и турки, со всеми их достоинствами и недостатками, так и останутся турками. С другой стороны, сераскир Мехмед Реза-паша разделял всеобщее мнение, что с нынешним султаном Османская империя обречена на катастрофу. Этот споткнется на ровном месте и вместе с собой заставит падать остальных. Доказательством тому служит его нынешнее поведение, когда повелитель правоверных продолжает орать и разоряться, будто торговец, у которого на базаре срезали кошелек, вместо того, чтобы мужественно принять единственно верное решение. Пока не перерезана последняя дорога, войска с Чаталжинского рубежа необходимо немедленно отводить в Стамбул, а старый бабуин все никак не может поверить в происходящее и продолжает разоряться и осыпать оскорблениями своего главнокомандующего, как будто это способно хоть чему-то помочь.

Чтобы с честью выйти из этого кризиса, султана следует менять, причем без всяких сантиментов. Обычное же дело для турецкой державы, когда правитель, не оправдавший доверия своих подданных, получает нож в бок или порцию яда в сладкий шербет. Причем приводить к власти следует не одного из младших братьев нынешнего султана – людей неумных и заносчивых, – а какого-нибудь молодого представителя правящего рода, при котором люди подобные нынешнему сераскиру, консервативно настроенные и одновременно желающие блага своей стране, станут учителями и советниками. Ну чем плохи на роль султана Мехмеда Пятого Мехмед Селим-эфенди, тридцати семи лет от роду, или Мехмед Абдукадир-эфенди, тридцати двух лет, к тому же командир полка гвардии? Туркам-османам нужен такой султан, с чьим именем на устах они шли бы в яростный бой точно так же, как русские солдаты идут в бой с именем царя Михаила. А то сейчас имя Абдул-Гамида вызывает в аскерах и их командирах лишь проклятья и никакого желания сражаться с неверными до последней капли крови.

Плохо только то, что ни в одного из потомков нынешнего султана Всевышний не вложил ту божественную искру, что позволяет обычному смертному человеку приближаться к истинному богоподобию, двигая горы и осушая моря, за что потомки будут вспоминать его с эпитетом «Великий». Ни у кого из них не хватит духа даже на то, чтобы войти в покои своего отца и ради власти собственной рукой зарезать дряхлого испуганного старика или поднести ему чашу с ядом. Принцы времен расцвета Оттоманской Порты проделывали такое не колеблясь, потому из них и получались настоящие султаны – не то что нынешние отбросы турецкой нации. А вот у русского царя Михаила подобная искра есть. Именно поэтому, хоть он собственноручно и не убивал своих братьев, этому самому младшему из трех сыновей Александра Миротворца удалось преобразить и облагодетельствовать русское государство, причем совершив это без всякой революции. В Османской империи такое тоже возможно, только нужно подобрать правильного претендента на султанский престол. Но как это проделать, если армии гяуров стоят уже на пороге Стамбула…

Но в этот момент истекло время, отведенное для существования этим двоим людям (а точнее, нелюдям), а также многим и многим, кому не повезло оказаться к ним в непосредственной близости. Отдаленное жужжание, похожее на недовольное гудение жирной осенней мухи, становилось все громче и громче, постепенно переходя в громовой рев. И султан и его сераскир уже дернулись было, чтобы вскочить и бежать непонятно куда, непонятно зачем, как весь дворец содрогнулся как от могучего удара, с лепного потолка посыпались куски алебастровой штукатурки и всякая дрянь, запорошив людям глаза. Мгновением спустя над крышей дворца молнией промелькнула стремительная стрелообразная тень – и тут же здание потряс еще один удар, на этот раз гораздо более сильный. От него сераскир, успевший вскочить на ноги, рухнул на бок, потому что из-под него выбило пол, а визжащий в ужасе Абдул-Гамид на четвереньках пополз к выходу из залы приемов.