Воины Беловодья

— А вот чего! Сидит он, значит, печалится. Ну я подошел, со всем уважением пивом угостил, карты раскинул. Отпил он хмельного, и за картами поведал мне человек свою историю. Сам он из полуночной стороны, рядом с островами Вестфолда. Говорил, что в его семье все по морям ходили, и он сызмалу к этому делу приучен.

— Викинг? — спросила Ярина.

— Нет. Их сосед. Так вот, носило его по морям много лет. Надоело это ему, да и деньжат на безбедную жизнь уже подсобрал. Захотел он на суше своим хозяйством жить. Вернулся. И что же? — Дубыня задрал брови и развел руками, изображая удивление. — Глядь! А в его деревеньке чужаки живут! Нет, родня кой-какая тоже осталась. Да странные они какие-то стали: нет, чтобы порадоваться, мол, вернулся сродственник после долгих странствий. Нет! Этот мореход говорил, кровники даже внимания на него не обратили: будто и не отсутствовал он долгие годы, будто только вчера виделись! И еще моряк говорил, будто они сонные какие-то и разговаривают с трудом, запинаются. А как вечер настает, так деревенские и чужаки собираются за селом и до полуночи слушают, что им пришлая женщина говорит. Она там предводительница и большую власть забрала. А что говорит, этот мореход не понимал: наречие незнакомое. Вызнал только, что пришли эти люди из чужеземной страны Гадир и хотят обосноваться в его земле.

— Гадир?! — воскликнула Ярина. — Вот так-так!

— А что такое? — забеспокоился леший. — Название знакомое?

— Да. Видела я гадирцев. В прошлом году в Виннету их корабли приходили. Бо-ольшие, красивые! От них мне этот нож достался. — Ярина вытащила из висевших на пояске ножен чудный клинок: маленький, немного изогнутый, сделанный из золотистого стекла. — Этот нож на дне валялся, под гадирским кораблями. Он камни режет! — похвасталась Ярина. — Точно-точно! Мы пробовали!

— Можно? — Взяв ножик, Кирилл с любопытством повертел его в руках. В руке удобно лежит, материал хрупкий и незнакомый. — В самом деле режет?

— Да. Проверь.

Подобрав камешек, Кирилл несильно чиркнул по нему: вдруг нож сломается? Уж больно вид ненадежный у прозрачного лезвия. Чиркнул и удивился. Ни искр, ни скрежета, а от камешка отлетел ровно срезанный кусочек. Причем Кирилл не приложил никаких усилий: лезвие прошло сквозь камень, как в поговорке о ноже и масле.

— Удивительно… Ты им собралась щит из шкуры ящера протыкать? — Кирилл протянул нож русалке.

— Да. Как только Велислав принесет, так сразу опробую. — Ярина вернула клинок в ножны: — Ладно, Дубыня, продолжай.

— Ну вот. Что там говорилось, мореход этот не понимал. Одно уяснил, они все зачарованы, все под властью предводительницы, а она ведьма! А ночью его вдруг схватили неожиданно и к этой гадирской ведьме привели. Он говорил, страшна на нее смотреть было: слепая — а будто все видит!

— Как слепая? — удивилась Снежана.

— А вот так! Глаз нету. Веки в глазницы провалены и зашиты. Посмотрела на морехода эта слепая ведьма и рукой махнула, мол, уведите, потом разберемся. Бросили морехода в подклеть. Ну а ночью развязал он хитрые узлы — моряк как-никак — и деру! Не захотел, говорит, таким же ополоумевшим, как его родня и гадирцы, быть. А прежде чем убегать, он за своим мешком вернулся: в нем его добро лежало. Как он это сделал, не знаю, — леший развел руками, — видимо, охрана слаба была или ведьма на свои чары надеялась, мол не уйдет моряк. Не знаю. В общем, как бы там ни было, убежал мореход. Пожитки прихватил и вот это. — Дубыня кивнул на так и оставшийся не размотанным сверток. — Добрался моряк до Виннеты, а там в корчме я его встретил. В общем, проигрался он мне в карты. Но я же не злодей какой-нибудь! Вернул ему все деньги и своих добавил, мол, в обмен на то, что у ведьмы унес. Он согласился. Взял я сверток, вышел за виннетские стены и тут чую: меня будто веревками опутывают! Руками-ногами двигать тяжело! Эге, смекнул я! Не иначе колдует кто-то. Огляделся и вижу — невдалеке от меня за деревьями два викинга стоят. И как они так ловко скрылись, ума не приложу, — смущенно пробормотал Дубыня. — Я ведь хозяин лесной, все, что в нем творится, вижу! Видимо, и в самом деле сильный колдун один из этих викингов. Ну, я вам скажу! — леший покрутил головой. — Бывал я в передрягах, но в таких ни разу!

— А что случилось? — спросила Ярина. — Тебе-то что? Подумаешь, колдун.

Русалка пренебрежительно махнула рукой. Ведь колдун, каким бы сильным он не был, он всего лишь человек. А что можете человек против лесного духа? Ни-че-го!

— А случилось вот что, — серьезно сказал леший. — Я думал, совладаю с викингами. Может, просто ограбить хотят. Ан нет! Чую, один из них мертвец! Тот, о котором я в ту ночь, когда из Гнилой Топи зло выходило, говорил. Помнишь, Ярина? Сказал, что в зимовье на берегу Ледавы.

Русалка кивнула. Говорил. После той ночи Дубыня рассказал, что ощутил колдуна на берегу Ледавы. А с ним еще один человек — только ни живой и ни мертвый.