Воины Беловодья

Сам же он покидать спальню и выходить за пределы замковых стен совсем не собирался. Не хватало еще столкнуться с каким-нибудь висельником, которыми кишмя кишел город первой истины и которые бродили ночами по долине, искупая свои прижизненные грехи. Встреча с ними, простое прикосновение, проникновение в их разум, наконец, — все это чревато тяжелыми последствиями.

Один раз его пронесло. Занавеска, скрывающая сумерки, лишь чуть-чуть распахнулась, показав, что за пределами разума есть то, чего лучше не знать. Есть двери, которые не нужно раскрывать. Или окна, в которые не стоит заглядывать. Больше этого печального опыта Кирилл не хотел, его память навсегда запечатлела встречу с врачом-садистом Магдой.

Память назойливо подсказывала, что он видел, случайно проникнув в искупление ее грехов. Ни с того ни с сего вспыхивали воспоминания, как она пытала и умерщвляла несчастных беременных женщин. Как вводила им в кровь смертельный раствор, чтобы потом посмотреть, во что превратится плод. Он помнил и заляпанный кровью кафель стен и лужи густой темной крови на — опять же — кафельном полу. Этого он никогда не забудет!..

Сон не шел. Кирилл сидел в кресле и рассеяно тыкал в клавиатуру ноутбука. Мыслями он был далеко. К утру, наконец, вернулась Шейла. На безмолвный вопрос: мол, ну как волки? — Шейла лишь вильнула хвостом и улеглась у камина. Весь ее вид выражал презрение к диким гостям.

— Хорошо, что мы с тобой не нагрешили, — пробормотал Кирилл, в свою очередь укладываясь на необъятной кровати. — А если точнее, я не нагрешил. Интересно, есть ли у собак место, куда они идут после смерти? Этот мир не для вас, это уж точно. Ваши души исправлять не надо. Живете как положено. Охотитесь, когда надо. Плодитесь по расписанию, чуть ли не по часам. Хотя и тут есть собака, и для нее в этом месте раздолье. Ты понимаешь, о ком я говорю? О твоем любезном господине Грее. Интересно, а он тоже демон? Или нет? Как думаешь, псина?

— Грей многое может, — зевнула Шейла. — Он сильный и смелый парень. Спи, вожак…

Глава 7 О Якове и его земной жизни

На следующее утро Кирилл проснулся рано и сразу же направился к замечательному крытому пруду. Долго плавал, наслаждаясь. Открытая вода не шла с душем ни в какое сравнение. И Шейла привыкала к купанию: собака уже не сопротивлялась, когда он ее затаскивал в воду.

Искупавшись, он решил отложить завтрак. Захотелось сначала прогуляться с Шейлой по парку на восточной стороне замка. В нем он еще не ходил.

Парк оказался замечательным: никаких тебе гаревых дорожек, аккуратно подстриженной травки и вылизанных газончиков. Только толстый ковер опавшей листвы под ногами, высокая, пока еще зеленая, трава на полянках да буйство красно-желтых кленов.

Впрочем, на первозданный лес замковый парк мало походил. Не видно ни коряг, ни завалов, ни топких мест. Он представлял собой просто маленькую чистую кленовую рощу на свободном от зданий месте. Видимо, за парком все-таки велся, хоть и минимальный, но присмотр.

Шейла задрала морду, ловя одной ей ведомые запахи. Овчарка с мольбой глянула на вожака, глухо тявкнула и, не дожидаясь ответа, припустила вглубь. Только хвост меж толстых стволов мелькнул! Кирилл неспешно, мягко шурша листвой, пошел вслед.

В середине парка он увидел небольшой, наполовину затянутый зеленой ряской пруд. Кое-где по берегу пруда стояли каменные, наполовину вросшие в землю скамейки. Их ножки покрывал густой слой мха.

На одной из скамеек сидел кот-демон Балор. Казалось, он увлеченно беседует с бывшим проводником Кирилла — монахом Яковом. В это утро Балор был наряжен в серо-синий, походивший на мушкетерский, плащ. Голову кота украшал изысканный берет с неизменным пушистым пером. Впрочем, в сравнении со вчерашним, перо оказалось весьма скромного размера. Балор был облачен в бархатный камзол и короткие, опять же бархатные штаны с буфами. На задних лапах изящные туфли с большими пряжками.

Кирилл направился к ним. И подходя, услышал часть весьма примечательной беседы.

— А расскажи-ка мне неразумному, — с ленцой цедил Балор, одновременно полируя мягкой подушечкой свои и без того ухоженные и белоснежные когти. — Расскажи, как обвиняемая приговаривается к пыткам? Как она пытается в первый день, и можно ли ей обещать сохранение жизни?

Кирилл опешил. Причем тут обвиняемые? О каких пытках спрашивает кот?

Яков с мольбой смотрел на Балора. Его губы зашевелились. Монах что-то тихо отвечал. На лбу выступили крупные капли пота. Рыхлое одутловатое лицо посерело, а кисти рук подергивались.

— Э-э-э… — протянул Балор и раздраженно отшвырнул подушечку прочь. — Ты как всегда ошибаешься, любезнейший! На дыбу ведьму поднимают, когда идет второй способ допроса, и пока продолжается пытка, ей читаются показания свидетелей. То, что ты мне сейчас промямлил, совсем не соответствует заданному вопросу. Почему я должен знать твою писанину лучше тебя? Ты что, когда писал, не ведал, что творит твоя рука? Не верю!

Услышав сзади шелест, Балор обернулся и, увидев Кирилла, дружелюбно раздвинул в улыбке губы. Обнажились острые клыки.