Воины Беловодья

— О докторе Фаусте скажу так. — Голос Балора приобрел какую-то мягкость. — Это был великий чудак. Простой и рассеянный. То, что впоследствии нагородили вокруг его имени, не имеет ничего общего с тем, что происходило на самом деле. Да, конечно, иногда по просьбе своих приятелей он заказывал всяческие изысканные яства. Потакал их прихотям. Находящиеся рядом с ним люди были такого рода, что вкусно поесть оставалось для них пределом желаний. Не то чтобы они голодали. Нет. Просто фантазии его окружения не шли дальше простых вещей. Правильно подметил: деньги, женщины… И ты знаешь, думы обыкновенного человека с той поры почти не изменились. Можно дать ему сколько угодно денег. И он просто не будет знать, как их лучше использовать. Не каждый человек способен стать меценатом, заниматься благотворительностью.

— Да, ты прав.

Кириллу оставалось только соглашаться. Он вспомнил, как в одночасье разбогатевшие граждане не могли придумать ничего лучшего, как, допустим, обливать стриптизершу коллекционным шампанским. Или выдумать нечто подобное. Такое, что простому, не обремененному средствами человеку и в голову не придет.

Их мысли оказались незатейливы и однообразны, как двутавровые железные балки, что идут на перекрытия зданий: такие же прямые и несгибаемые. Чтобы искривить такую балку, надо приложить немало усилий. Но все равно, даже в таком виде она оставалась просто куском железа, только изогнутым.

Единственное, до чего они пока не додумались, так это жрать с кашей ассигнации. Чтобы после смерти деньги никому не достались. Впрочем, и это уже было. Кажется, раньше так поступали иные бородатые купчины. Так что поедание бумаги — это лишь вопрос времени.

Кирилл давно понял простую истину: чем богаче человек, тем жаднее. Светлое будущее после смерти таким людям точно не светило.

— Желания Фауста исполнялись, сделать это было несложно, — продолжил Балор. — Но на самом деле доктор искал другое. Ему хотелось найти эликсир вечной жизни, познать ее смысл. Он искал философский камень. Фауст добился значительных успехов, таких, что им заинтересовался один из демонов. Наши миры соприкасаются, и существу высшего порядка несложно побывать на твоей Земле. Живым же людям попасть к нам крайне проблематично.

— А я?

— Ты, Кирилл, попал в наш мир чудом. Ты не должен быть здесь. Но так уж получилось, что для того, чтобы избегнуть худшего, тебя направили к нам. Я направил. Помнишь, перед тем как очутиться здесь, стоя на кургане, ты меня видел?

Кирилл помнил. Он стоял на дальнем конце кургана. Светила яркая полная луна, и на фоне звездного неба торчали острые ушки Балора. Это последнее, что он видел в своем мире.

— Так вот. Доктор Фауст добился значительных успехов в поиске философского камня. Но когда он узнал, что можно продлить жизнь человека на весьма длительный срок, но все равно это не будет вечной жизнью, а всего лишь существование души в бренном теле, он был весьма обескуражен. Ему разъяснили, что для достижения цели нужно всего-навсего прекратить земное существование. И поиск сразу увенчается успехом. Начнется иная, вечная жизнь. Ведь смерть — это всего лишь переход от одной формы существования к другой. Жизнь — это всего лишь остановка, во время которой человек приобретает необходимый опыт, воспитывает свою душу. Изначально заложено, что вечная жизнь ждет любого человека. Только надо ее заслужить, не сбиться с пути. Впрочем, об этом ты вчера уже слышал.

А поиск философского камня? Что ж, он существует. Но опять же, при нынешнем духовном развитии людей обладание им невозможно. Философский камень заложен в каждом человеке. Надо только отыскать его в своей душе и, соответственно, раскрыть. Тогда человеку будет подвластно многое. Возможности его сравняются с возможностью существ более высокого порядка. Но использовать эти возможности для добычи золота? Полная чушь! Подытоживая, скажу: так называемый философский камень — дело далекого будущего. Если, конечно, человечество на твоей планете доживет до этого будущего. Как ни прискорбно это звучит, но оно семимильными шагами близится к своему закату. Время, отпущенное ему, заканчивается. От силы еще лет пятьсот. Ты сам видишь, Кирилл, какие изменения происходят на Земле…

— Пятьсот лет! Так мало?! — У Кирилла не было оснований не доверять словам демона. На сердце стало тоскливо. Пятьсот лет…