Войны будущего

Философия аутентичности неразрывно связана с памятью личности и ее обратной стороной – забвением, чье единство представляет одну из самых глубоких проблем мировой философии и религиозной философии[423]. В начале первых столетий нашей эры Августин Блаженный благоговел перед беспредельностью памяти: «Велика она, эта сила памяти, Господи, слишком велика! Это святилище величины беспредельной. Кто исследует его глубины!»[424]. Он при погружении в необъятные глубины пра-памяти «встретил Бога» и благодаря вечной памяти Господа сумел вернуться к себе самому, к сокровенному, истинному человеку своей души, отождествляя память и душу, так как «память и есть душа»[425]. Иными словами, здесь речь идет о богоподобном характере памяти человека, так как человек сотворен по образу и подобию Господа. Если же происходит разрыв мнемонического договора между Человеком и Богом (как в Библии), то осуществляется переход человека в небытие, переход в за-бытие, прикосновение к Ничто. Вот почему память и забвение являются ключевыми концептами всех мировых религий, чьим ядром выступает глубочайшая философия жизни.

Мы не будем рассматривать концепции взаимосвязи памяти и забвения в христианстве, индуизме и суфизме, приведем даосский подход к данной проблеме, когда обратной стороной «забывания» является погружение человека в первичную пещеру пра-памяти: «Нанизыванию до абсурда разных форм забытья противостояла идея сохранения. Одна из сущностных черт понимания памяти – идея сохранения. Один из наиболее часто встречающихся синонимов памяти – «кладовая. Не менее часто память именуют «хранилищем», «сосудом» или «вместилищем». В даосизме существовало два понятия, очень близко по смыслу смыкавшихся с категорией памяти. Одно из них – «Волшебная Кладовая». Так метафорически даосы обозначали человеческое сердце, которое, по Чжуан-цзы, есть «сосуд», «вместилище духа», «хранилище» неисчерпаемых изменений мира. Другое, сопоставимое с этим, понятие «Небесная Кладовая», или «Небесная сокровищница», хранилище метаморфоз сущего, кладезь всех событий мира… Понятия кладовой сердца и Небесной Кладовой соотносятся друг с другом как микрокосм с макрокосмом, как два вложенные в друг в друга пространства Пустоты, две сферы, внутреннего и внешнего, зеркально перевернутые и закрученные двойной спиралью «сокровенного круговорота»»[426]. В даосской духовной практике адепт путем забывания того внешнего, что находилось в его памяти, припоминает свое внутреннее. Это значит, что забывание себя и возвращение к аутентичному в себе есть мнемонический парадокс, фиксирующий возможность человека «припомнить» глубину «Безначального Начала». Этот мнемонический парадокс свидетельствует о том, что человек способен выйти за границы неаутентичного и достигнуть аутентичного, присущего всему миру природы и общества.

Размышления о взаимосвязи аутентичного и памяти в истории мировой философии и мировых религий, в том числе и даосской мудрости, имеют отношение к развитию современного общества и вызовам коллективной памяти. В настоящее время наблюдается значительный интерес к исследованиям, которые определяются общим термином «memory studies» и которые нацелены на значимость коллективной памяти (репрезентируемой понятиями «идентичность», «историческая память», «коллективная историческая память» и пр.) в процессах социальных трансформаций. «Анализ показывает, – пишет А.В. Дахин, – что теории memory studies дают новые возможности возвращения к развитию фундаментальных архетипов философской культуры и концепта «бытия сущности». Перспективным представляется подход, опирающийся на идею о том, что сущность предмета/мира предметов есть его/их память о собственной предшествующей истории, которая бытует во всяком его/их здесь-и-теперь в качестве его/их самости, самотождественности. Путь фундаментальной философской концептуализации исследований сферы memory studies может быть проложен через раскрытие их взаимосвязи с вопросом о сущности предметов и формах её бытия в предметных мирах. Тезис, в рамках которого такая концептуализация даёт системное решение, состоит в том, чтио память образует сущность предмета/мира предметов, а структуры исторического памятования – это формы бытия сущности, которые выражают самотождественность предмета/мира предметов и которые изменяются, развиваются в ходе глобальной эволюции, порождая глобальную дифференциацию вселенной на мир неживой природы, мир живой природы и мир людей, каждый из которых обладает специфическими структурами исторического бытия-памятования»[427].