Войны будущего

Значимость memory studies в современной философии состоит в том, что они пробуждают ядро философской культуры, выбивая тем самым постмодернистский фундамент политической практики использования технологий исторической памяти для генерирования «черной нуль-волны неистории» против России[428]. Эффективность этих технологий проявилась в ходе деструкции Советского Союза, когда «прорабы перестройки» «совершили убийство исторической России», когда «проектирование будущих форм исходило из двух принципов: возможно более полного слома советской системы и копирования западных структур как «естественных» и эффективных», когда «утрата коллективной памяти вызвала сдвиг от реалистического мышления к аутистическому»[429]. Эти технологии в качестве технологий войны были применены еще Черным III рейхом против Красной империи (Советского Союза). Они были квалифицированы З. Бжезинским и его коллегами как «историческое и психологическое оружие войны против Советов». В статье «Технологии борьбы III Рейха против СССР» В. Ямпольский детально показывает, как гитлеровская Германия использовала технологии исторической памяти (планы Розенберга) для того, чтобы националисты народов Кавказа, Крыма, Средней Азии приняли активное участие в расчленении Советского Союза[430]. Эти многомерные и изощренные технологии используются в борьбе с Россией и ее историей, чтобы уничтожить ее идентичность и аутентичность, ее моральную самоидентичность и гуманистический характер. «Читатель, – отмечает В. Ямпольский, – ознакомившись с более чем полувековой давности планами Розенберга, вероятно, обратил внимание на их созвучность современным событиям, происходящим на территории бывшего СССР. Информационные сообщения в периодической печати, на радио и телевидении, поступающие из горячих точек на Кавказе, Средней Азии, а несколько ранее из Приднестровья и др., обязывают находить объяснения происходящему и подсказывают целесообразность обращения к историческим событиям, зафиксированным в архивных документах периода Великой Отечественной войны»[431]. Эти технологии «войны IV поколения» использовались не только для разрушения Советского Союза, но применяются и для деструкции современной России.

В данном случае используется уникальный, аутентичный характер России как евразийской цивилизации, каковой она стала в течение 1550 по 1660 гг. Она обладает следующими четырьмя характерными особенностями, а именно: Россия в определенной степени освоила достижения и ценности цивилизации Запада, сохранив свое своеобразие; России как цивилизационной системе присуща значительная динамика амплитуды автоколебаний маятникового типа, что влечет за собой ее статус как своего рода «экспериментального полигона» истории, на котором апробируются нередко противоположные по своему смыслу теории и социально-экономические проекты; в России при всей ее противоречивости доминируют духовные, а не материальные ценности, что объясняет ее необыкновенную цивилизационную живучесть, гибкость и адаптивную способность в условиях перманентно изменяющейся враждебной среды; Россия представляет собой политэтническую и многоконфессиональную цивилизацию, способную воспринимать содержание и ценности цивилизаций Востока, Юга и Запада[432]. Если обобщить результаты исторического пути России как восточнославянской, а потом и евразийской цивилизации более чем за тысячелетний период, то основы ее самобытности, аутентичности таковы. «Это уникальная система ценностей и способность усваивать черты Востока, Юга и Запада. Это умение, синхронизируясь с общеисторическим ритмом, брать на себя тяжелую миссию поиска и экспериментального освоения новых путей исторического развития – концепция «третьего Рима», прорыв Петра I, духовное лидерство в XIX веке, социалистический эксперимент в XX веке. За такое подвижничество России приходилось платить дорого, но это не снижало потенциал ее активности»[433].