Войны древесных котов

Даже хваля котят, Зоркий Глаз не мог не думать о том, как низко пал клан. Радоваться этим сморщенным и горьким плодам, когда раньше, до того как их дом был разрушен, они были бы выброшены как несъедобные... Однако он был благодарен. Ночи были уже слишком холодными для кружевного листа. Зелёные игольные орехи превратились в пепел вместе с деревьями, на которых они росли. Любая поддержка тихой охоты приветствовалась.

Когда Зоркий Глаз поел, то подумал, кому бы он мог рассказать о смерти Красного Утёса. Как бы он ни хотел сохранить это дело в секрете, для клана было слишком много рисков. Он подозревал, что они уже находились на землях, которые клан Окутывающих Деревья считал своей собственностью. Любого странствующего охотника может постигнуть участь Красного Утёса.

Зоркий Глаз предпочёл бы сперва обсудить этот вопрос с певицами памяти клана, чтобы узнать, какие прецеденты были для такой ситуации, но Чуткие Уши и её ученики ушли. На мгновение он подумал о том, чтобы проконсультироваться с Крошечным Хором, но понял, что это проявление трусости. Даже если бы Чуткие Уши начала учить котёнка, она бы не делилась информацией о прошлых войнах между кланами. Песни памяти были яркими и отлично воспроизводили все мысли и эмоции — как плохие, так и хорошие; уродливые и подлые, а также отважные и бескорыстные —  вот те события, которые находили отклик в их сердцах. Взрослым было достаточно трудно принять песни, повествующие о гневе и ненависти, мучительной потере самок и котят, о том, как гаснет любимый мыслесвет. Они почти наверняка повредили бы рассудок подрастающего котёнка, который верил, что все возможные проблемы можно решить, так как совместное сознание делало недопонимание невозможным, и поэтому они передавались на хранение только тем, кто стал достаточно сильным и по возрасту, и по опыту, чтобы их вынести.

В итоге он сделал то, что всегда считал обязанным сделать: доложил обо всём, что узнал, всем взрослым членам клана. Реакция была настолько плохой, насколько он и опасался.

Только забота о молодняке и раненых удерживали мыслеречь на пониженных тонах. Смерть Красного Утёса была сама по себе достаточно неприятной, но презрение, выказанное всему клану в том, как его тело было брошено, было достаточным, чтобы рассердить даже самого спокойного из Народа.

<Я заметила кое-что очень интересное в твоём докладе,> прокомментировала Делающая Чаши, старшая кошка, пользующаяся большим уважением за её работу с глиной. <Дважды ты разговаривал с этим Бичом Пловца. Единожды присутствовал его племянник Проворные Пальцы. Тем не менее, они приложили все усилия, чтобы оставаться за пределами диапазона, в котором ты мог бы ощущать их мыслесвет.>

<Ты права,> согласился Зоркий Глаз. <Думаю, это было сделано намеренно. Моя способность ощущать чужой мыслесвет не так сильна, как если бы я был связан с супругой. Я предполагаю, что один или оба из них сильнее меня и может обнаружить меня до того, как я обнаружу его. Тогда ему было бы достаточно просто переговорить со мной. Он будет знать, что как только я услышу его голос, даже если я не смогу его видеть, я смогу ответить, и преимущество останется за ним.>

<Это говорит о хитрой личности,> ответила Делающая Чаши.

<Или подлой,> отрезал Кислый Живот.

<Или и то, и другое,> мирно сказала молодая самка, Плетельщица Узлов. <Клан Окутывающих Деревья тщательно выбирал своих пограничников. Мы должны уважать их и учитывать это при планировании дальнейших действий.>

<И нам нужно что-нибудь сделать.> заявил Кислый Живот. <Красный Утёс мог быть откуда угодно, но он стал ценным членом нашего клана. Его дети не вырастут, зная, что нас не волнует убийство их отца.>

<Я вот что подумал,> — произнёс Зоркий Глаз, пытаясь сформулировать наполовину родившуюся идею, пришедшую ему в голову, когда он возвращался в клан с новостями о смерти Красного Утёса. <А что если клан Окутывающих Деревья, возможно, не понимает, как сильно мы нуждаемся. Возможно, тот, кто разговаривал со мной, Бич Пловца, был так обеспокоен судьбой своего клана этой грядущей зимой, что не смог найти сочувствия к чужакам. То, что ему удавалось оставаться на самой границе моего разума, могло облегчить бы ему задачу думать только о потребностях своего собственного клана и видеть во мне только захватчика, угрозу.>

<И что?> усмехнулся Кислый Живот. <Ты бы хотел, чтобы мы пошли к ним, чтобы усилить наш мыслеголос для них?>

<Не совсем,> ответил Зоркий Глаз, стараясь проявлять терпение, а не раздражение, которое он чувствовал. <Что, если мы вызовем одного из них настолько близко, чтобы он не мог игнорировать то, что наш мыслесвет может показать ему? Пусть прочувствуют страх котят, потерявших родителей, и голод, разъедающий животы всего нашего народа. Как только хотя бы один из их клана узнает, насколько ужасно происходящее для нас, они наверняка позволят нам пройти через свои территории и искать убежища в другом месте. Они могут даже пожалеть нас и принять нас.>