Войны Митридата

Прибыв в регион Меотиды, Митридат встретил там самый восторженный приём, местные вожди одарили великого воителя подарками, а тот в свою очередь не менее щедро отдарился, благо было чем. Затем последовала длинная череда из торжеств, празднеств и пиров. Митридат заключал с князьями и царьками этих земель союзы, а за наиболее значимых вождей отдавал замуж своих дочерей. Местным правителям необычайно льстило то внимание, которое им оказал величайший из царей своего времени. Скорее всего, именно в этот момент у Евпатора и возникла мысль о том, как он будет дальше воевать против Рима. Мысль грандиозная и поражающая воображение.

Митридат решил поднять все варварские племена Причерноморья, через Фракию и Македонию вторгнуться в Пеонию, а затем, перевалив через Альпы, напасть на Италию. Очевидно, Митридат пришёл к выводу, что победить сыновей волчицы можно только в их логове. Восстание Спартака, бушевавшее на просторах Апеннинского полуострова, и с которым квириты несколько лет не могли справиться, давало царю обильную пищу для размышлений. Пример Ганнибала, много лет продержавшегося в Италии, тоже вселял определённые надежды. Но самое главное заключалось в том, что Евпатор не был первым, кто придумал такой план и практически приступил к его осуществлению. Здесь пальму первенства надо отдать Филиппу V Македонскому. Филипп тоже решил поднять племена северных варваров и натравить их на Рим. Для этого им был заключён союз с могущественным племенем бастарнов, а царская дочь стала женой одного из вождей. По замыслу царя Македонии полчища варваров сначала должны были разгромить территорию союзной Риму Иллирии, а затем, пройдя вдоль побережья Адриатики, вторгнуться на территорию Северной Италии.

Однако между планом Митридата и планом Филиппа была существенная разница. Если Евпатор собирался сам встать во главе разноплемённых полчищ и вести их на Рим, чтобы поразить врага в самое сердце, то македонский владыка действовал иначе. Удар по Италии с севера для него был просто отвлекающим маневром, поскольку Филипп, пользуясь тем, что квириты вступят в войну с варварами, хотел в это время изгнать римлян с Балкан. К сожалению, планам Филиппа сбыться было не суждено, потому что как только вся созданная им громада пришла в движение, он неожиданно для всех умер. Но прецедент был создан, и Митридат о нём наверняка знал, когда планировал свой поход.

* * *

Между тем, как только мятежный сын Митридата Махар узнал о том, где находится с войском отец и что он вот-вот может появиться на Боспоре Киммерийском, как сразу впал в страшную панику. Очевидно, что царевич не был храбрым человеком. Махар мог предать, ударить в спину, напакостить исподтишка, но сойтись с родителем в открытом бою было выше его сил. Да и воины понтийского гарнизона Пантикапея вряд ли стали бы сражаться против своего законного царя. Стоило Митридату явиться перед ними, как войска сразу же перешли бы на его сторону, оставив предателя в гордом одиночестве. Всё это Махар быстро осознал, заметался, как загнанный зверь, и от страха стал совершать необъяснимые поступки. Сначала он распорядился сжечь флот, который стоял в Пантикапее, а затем, вместо того, чтобы бежать к римлянам, удрал в Херсонес. И если поступок с кораблями можно ещё как-то объяснить, к примеру, тем, что царевич хотел, чтобы они не достались Митридату и тот не организовал за ним погоню, то бегство в Херсонес логике не поддаётся. Ведь если граждане города не захотят ссориться с Митридатом, то им ничто не помешает выкупить свой покой головой предателя.

Тем временем Евпатор взял корабли у меотов и ахейцев, погрузил на них свои войска и отплыл в Пантикапей. Город сдался без боя и открыл ворота понтийской армии. Укрепившись на акрополе, Митридат тут же распорядился послать суда в погоню за Махаром. Зря царевич старался и жег корабли, царь всё равно привёл с собой большой флот. Положение изменника становилось безвыходным. Зная отношение отца к предателям и не желая попасть к нему в руки живым, бывший наместник Боспора покончил с собой. Поскольку справедливо опасался, что граждане Херсонеса его выдадут. Когда же началось следствие по делу об измене наследника, то Митридат проявил исключительную принципиальность. Всех приближённых Махара, которых он сам назначил советниками к сыну, Евпатор велел казнить, а тех, которые считались личными друзьями царевича и верно ему служили, распорядился отпустить на все четыре стороны.