Воины Новороссии. Подвиги народных героев

— Автоматически. И он: «Я отключился». У него же одна штанина сгорела, правая — полностью. «Я, — говорит, — отключился. И уже к земле приближаюсь, посмотрел: Норина (штурмана. — Примеч. авт.) нигде нет». Он надел кожаные ботинки. Говорит: «Хорошо, кожаные. У меня не сгорели ноги из-за того, что кожаные ботинки». Замок расплавился, но на ноге только ожог. Он говорит: «Я побежал». А тут же снег выпал 4 или 5 марта. Он говорит: «Я в лес катапультировался и побежал». «Бегу, — говорит. — Он по времени не может сказать. — Залег. Смотрю, ходят там. Залег. Потом пошел. Смотрю, микроавтобус стоит. Пошел к микроавтобусу, может, там что-то попить. Пить так хотелось, но ничего не было. Вот, — говорит, — подошел, там топор лежит в этом микроавтобусе брошенный. Я, — говорит, — взял этот топор». Потом ходил-ходил. Залег, холодно. Все ободрано, ожоги болят. «Я смотрю, какой-то дом. Общага. Людей нет. Я, — говорит, — залез в окно. Пошарился по кухне — людей нет. Выходной. Все ушли. Смотрю, висят штаны спортивные. Я их надел, чтобы не видно было ноги. Натянул шапку. Смотрю, — говорит, — на кухне яблоки и яйца. Выпил два яйца. Вижу сахарный мешок — в этот мешок набрал яблок. Что делать? Тут оставаться, заметят. Полез обратно. Вылез. Пошел. А куда, в подвал. Может, в подвале пересидеть. Слышу, — говорит, — голоса. Что делать? Уйду, а то сдадут меня. Пошел оттуда». Сюда шарился, туда шарился. Говорит: «Две стороны. Куда идти: влево или вправо? Пошел, — говорит, — влево». Только отошел… А между этим он еще лежал под деревьями. Так вот: «Я иду, — говорит, — смотрю, люди. Оказалось — гвардия национальная. Прочесывают участки. “Стой! Ты кто?” — “Да я местный житель. Пошел за водой”. Или куда-то там. — “Остановись”». Они уже потом обыскали его и все. Куртка его выдала. Он говорит: «Пошел бы я в правую сторону, может, и не случилось этого…»

— Ничего себе! А как выбраться оттуда?..

Наталия Криштоп:

— Но он говорит: «Я прошел в общей сложности километров десять. А, — говорит, — уже стемнело. Смотрю: где север, где… Я же не знал: что это наши или… Ходил, хотел куда-нибудь залезть, — говорит, — потому что очень холодно было». Ну вот как-то так…

10. В неволе

— И его потащили.

Криштоп:

— Да, потащили. У него сняли часы именные — его наградил Бондарев. Сняли все. Привезли. Завели на него уголовное дело как на военного преступника. И начали возить. Он сменил десять мест. Во Львове он был, в Чернигове, в Днепре, в Харькове, в Сумах. Везде возили как самого такого… Я говорю: «А почему ты во Львове оказался после Киева?» Он говорит: «Потому что наши начали наступать, они испугались и все поехали на Западную Украину. Я же для них ценный пленный. И меня таскали везде», — говорит. И говорит: «Там есть отъявленные (хохлы. — Примеч. авт.), вообще, а есть нормальные…»

— Звери и — не звери… Читал в Интернете, как в камеру с пленными бросили пистолет и сказали, чтобы к утру застрелился кто-нибудь, иначе застрелят сами…

Криштоп Наталия:

— А, да-да. И он говорит: «Когда меня во Львов привезли, там вообще не кормили. Там били очень сильно. Он видел одного — на нем живого места не было… Вот он попал в спортзал. Они лежали на матах, мешках — две недели. В туалет водили два раза в день. Если что, в туалет не пойдешь. И разговаривать было нельзя. Если услышат, то сразу избивали. Прилетали самолеты когда, они их били сильно. И спать не давали. Спать вообще не давали. «Летчики, спите?», «Летчики, спите?» Надо было сказать: «Да, спим». Конференция когда была, их избили перед этим так, что даже не мог замок застегнуть. Куртку ему дали, она вообще не его. И говорит: «Написали нам текст на полстраницы». А он такой человек, что даже когда отчитывается, никогда не читает по бумажке. Он только своими словами говорит. А смотрю, видно, что не хочет говорить. И он говорит: «Не дай бог не по бумажке скажет, просто будет…» Их заставили так говорить. Я говорю: «Какая цель была?»

— У выступления?

— Да. Говорит: «Чтобы закрыть небо над Украиной». Чтобы наши самолеты не летали, не бомбили… Воду приносили раз в три дня. Приносили два ведра, одно для туалета, другое — пить. А вода ужасная. Главное, не перепутать эту воду. Он приехал, у него губы бордовые от воды. Был сто килограммов, теперь восемьдесят. Потерял двадцать один килограмм. Стал курить. По здоровью проходит комиссию: вроде ничего. Но при катапультировании он успел сгруппироваться, и у него трещина в позвоночнике. Но, даст бог, все срастется и все будет нормально. Он сейчас на реабилитации…

11. Обмен

— Пишут про суд. Он был гласный?

Наталия Криштоп:

— Суд негласный. Они сделали так, что будто он все сделал. А он выполнял приказ. Ведь военнослужащий.

— А как обмен?

— Обмен шел с октября месяца. Украинская сторона не отдавала его… Потом мне сказали: ждали суда.

— Слава богу, что решилось! В Интернете много писали, чтобы выручили летчика!

— С ним освободили еще двоих. Косик — такой же зам. командира полка из Курска. Однокашник моего мужа. А Малов — он майор из Петрозаводска.