Войны новых технологий

К аргументам такого рода мы хотели добавить и следующее. Власть в прошлом в отличие от власти в настоящем была менее зависима от общественного мнения, например, монархи могли принимать свои решения в отрыве от общества. Сегодня власть зависима от общественного мнения вдвойне: и от собственного общественного мнения, и от общественного мнения внешнего. Поэтому реальную зависимость власть имеет не от информации, а именно от общества, которое может получить эту информацию.

Сегодня проведены исследования исторических аспектов применения операций влияния, включая советские операции влияния. Согласно одному из западных анализов советского подхода, задачи тогда ставились достаточно широкие [20]:

• передача картинки ситуации;

• создание цели для оппонента;

• формирование цели путем передачи картинки ситуации;

• передача образа цели;

• передача картинки ситуации для выработки цели оппонентом;

• рефлексивный контроль двустороннего соглашения третьей стороной;

• рефлексивный контроль оппонента, использующего рефлексивный контроль;

• имитация собственных процессов рефлексивного контроля.

В принципе, взгляд в прошлое оказывается, по сути, настолько широкой темой, что туда автоматически попадает и вся деятельность времен холодной войны (см., например, некоторые исследования информационной деятельности того периода [21–24]). Причем интересно, что все это – анализ с американской стороны, а не с российской (советской), которая продолжает хранить молчание о том периоде.

Большие цели и креативные механизмы времен холодной войны порождали новые задачи и для других наук. Даже такая вроде бы нейтральная сфера, как коммуникация, делает рывок в развитии именно благодаря холодной войне [25].

Исследование британской военной академии акцентирует, например, что в современном мире ошибки восприятия могут пересиливать реальность. Фактором победы здесь признается изменение поведения (индивидуальное или групповое) до, во время и после конфликта.

В целом следует признать, что основной единицей дезинформации является то, что можно обозначить как интерпретационная ошибка. Для нее создаются специальные условия во всех трех пространствах: физическом, информационном, виртуальном. Поэтому целью операций влияния является сознательное конструирование таких единиц двойного свойства (физически-когнитивные, информационно-когнитивные, виртуально-когнитивные), которые должны привести к ошибочным решениям/действиям со стороны оппонента/противника.

Происходит как бы разрыв реальности, когда под нужную интерпретацию «подводится» необходимый для этого физический объект. Танк создается из фанеры, ракетная установка – из резины, что в результате позволяет активировать нужную интерпретацию без ее соответствия физической реальности. То есть определяющей и исходной является именно интерпретация. В голове у противника/оппонента складывается неправильная картинка реальности, в рамках которой он начинает свои действия.

В заключение следует ввести очень важное замечание. Ведь порождение модели мира можно вести не только на основании введения ошибок, как это происходит в случае чисто военного применения этих технологий, но и за счет введения правильной, хоть и альтернативной по отношению к имеющейся доминирующей модели информации. Сегодня накоплен большой опыт введения социальных изменений с помощью инструментария массовой культуры. Это и мыльные оперы по модели мексиканца Мигеля Сабидо, это и введение «квантов» нового поведения в США, это и разработка мыльных опер в целях борьбы со СПИДом для Африки.

Несомненно, в закрытом виде существуют разработки по имплантации и правильному политическому поведению. Понятно, что вводить такое новое поведение в первую очередь могут «созданные» или «защищенные» игроки. Для Чили так готовились экономисты, для СССР – будущие борцы за перестройку.

Операции влияния не могут и не должны строиться исключительно на искривлении информационного пространства, как это хочется военным. Использование явной лжи может принадлежать только военным приложениям этой теории. Основным должен стать иной аспект: возможные взаимоотношения альтернативной и доминирующей модели мира. Мы прошли, например, перестройку, когда альтернативная модель заменила доминирующую. Но одновременно более частотны ситуации, когда альтернативную модель загоняют на периферию.