Войны новых технологий

Ю. Харари, считает, что оперирование с виртуальностью является единственным, что отличает людей от животных [1], и в будущем, когда человек лишится работы, свой смысл жизни он сможет получать из виртуальной реальности. Более того, он сближает с виртуальными играми даже религию: «Что такое религия как не большая игра виртуальной реальности, в которую играют миллионы людей вместе? Такие религии, как ислам или христианство, придумывают воображаемые законы вроде „нельзя есть свинину”, „нужно повторять те же молитвы, установленное количество раз в день”, „нельзя иметь секс с однополым” и т. д. Эти законы существуют только в человеческом воображении. Никакие естественные законы не требуют повторения магических формул, и никакие естественные законы не запрещают гомосексуальность или употребление свинины. Мусульмане и христиане идут по жизни, стараясь набрать очки в своей любимой игре виртуальной реальности. Если ты ежедневно молишься, то получаешь очки. Если забываешь молиться, теряешь очки. Если к концу своей жизни получаешь достаточное количество очков, тогда после смерти ты переходишь на другой уровень игры, то есть в рай» ([2], см. также [3–4]).

Виртуальное пространство описывает правила поведения на большом количестве эмоционально окрашенных историй. Все началось с Библии и завершилось телесериалами. Это общие правила, тиражируемые литературой и искусством.

Современному обществу часто бывает необходимо перевести человека на менее вероятный тип поведения, куда его следует подтолкнуть, а иногда даже кардинально изменить поведение: например, сделать курящего человека некурящим, пьющего – непьющим.

Коммуникации, реализуя операции влияния, обеспечивают переход между разными состояниями. Это могут быть разные люди, когда интенция одного человека передается другому. Это могут быть разные действия, когда выпившего человека пытаются остановить от езды на автомобиле.

Дж. Аркилла считает, что то, что раньше могли делать листовки и громкоговорители, сегодня реализуется с помощью интернета. Он подчеркивает следующие три характеристики в операциях влияния с точки зрения американского подхода [5]:

• нельзя влиять на американское население;

• нельзя лгать;

• нельзя уступать.

В последнем случае, по его мнению, две сложности. С одной стороны, возникает недооценка слушания другого. С другой – отметается идея уступок, что не дает использовать ее для перевода кого-то на другое поведение.

В качестве существенной ошибки выстраивания влияния против экстремистов Аль-Каиды он признает делаемый акцент на религиозных вопросах. Для первого поколения религиозный экстремизм вообще был редок, поскольку они были представителями среднего класса с хорошим экономическим положением. Второе поколение активировано картинками из сети, демонстрирующими неадекватное поведение Запада к мусульманам. Из-за религиозного акцента была утеряна настоящая цель. Это обыкновенный мусульманин – противник американских политик и действий. То есть перед нами неадекватное определение цели, ведущее к неработающим операциям влияния.

Аркилла видит также ошибку США в том, что в Ираке они нарушали два фундаментальных правила военной этики. Это иммунитет к тем, кто не участвует в войне. И это какой-то вариант прощения тех, кто сдался в плен. Такой опыт вдвойне важен для Украины по отношению к населению оккупированных территорий – мы не имеем четко и однозначно сформулированных правил.

Что касается религиозной тематики, то у военных есть модельные разработки, где выстраиваются наперед даже целые диалоги с экстремистами (см., например, [6]).

Ф. Тейлор видит слабость военных информационных стратегий не на оперативном или тактическом уровнях, а на стратегическом уровне [7]. Он объясняет это тем, что там есть множество факторов, которые военные не могут контролировать, особенно из сферы политики.