Войны новых технологий

Даже смена языка дает возможность иначе взглянуть на мир и, что самое важное, получить иной результат уже в физическом мире. Вот одно из таких предложений по поводу трансформации как бы нетрансформируемого – языка: «Оказалось, что при определенных условиях речевой жанр „коммунальной ссоры” может стать не только основой диалога, но и основой того самого публичного языка, который позволит решать общие для всех горожан проблемы. Создание таких условий (т. е. структурных возможностей, которые позволили бы горожанам и администрации выработать публичный, общий язык) требует немногого: а) желания и готовности городских администраций экспериментировать с разными формами участия горожан в решении городских проблем и б) понимания, что этот язык должен быть где-то между языком официальных отчетов мэрии и языком коммунальной кухни или ЖЖ, когда „переходят на личности”. Жанр ссоры может быть основой для появления публичного языка. Для этого нужен отказ от неумеренных эмоций и лексического накала. Столкновение различных интересов должно приобрести институционализированный характер. Публичный язык – это язык неконфликтного и быстрого прихода группы, обсуждающей проблему, к мнению о том, что можно эффективно сделать в связи с данной проблемой. Пока у нас такого языка, как правило, нет. Но это не значит, что его появление невозможно» [13].

В этих рассуждениях есть достаточная доля правды. Когда против этого слышатся возражения, то на них можно ответить и так: нельзя на ботаническом языке тычинок и пестиков обсуждать, к примеру, то, как починить компьютер. (О смене бюрократического языка описания объектов см. материалы конференции, раскрывающие опыт совместной работы юристов и лингвистов над законами [14]).

И в этом случае мы снова скорее говорим об организации контента, а не о самом контенте. Удержание внимания может строиться на самом контенте, если его не будет ни у кого другого, например, передача радио «Голос Америки» в период СССР могла рассказать о том, чего не было в советских газетах. Или такой пример: журнал Advertising Age отметил пятидесятилетие президентской рекламы Л. Джонсона, которая появилась на свет 7 сентября 1964 года [15]. Это реклама с девочкой, отрывающей лепестки, и закадровым голосом, одновременно отсчитывающим время, оставшееся до запуска ракеты. Это была реклама против Б. Голдуотера. Эта реклама, получившая название «Маргаритка», по имени цветка, лепестки которого отрывает девочка, среди прочего, конечно, и принесла победу Джонсону. Интересно, что хотя за ее показ заплатили только студии NBC, ее прокрутили в своих новостях студии ABC и CBS. Рекламу больше не показывали, что и не нужно было делать, поскольку вся страна ее сразу узнала. Таким образом принципиально новый тип контента захватывает внимание целой страны. А реклама длилась всего 60 сек.

Удержание внимания может также строиться на той или иной организации контента, чем в большей степени занимается искусство. В этом лежит и различие сюжета и фабулы у русских формалистов, когда фабулой было естественный порядок событий, а сюжет отражал порядок, избранный в художественном произведении (Б. Томашевский). То есть сюжет призван более серьезно удерживать внимание, чем фабула.

Виртуальное пространство легче принимает чужие интервенции, поскольку является более многомерным. Физическое пространство разрешает в своей точке только один объект, информационное – конечное число, а виртуальное – бесконечное число. Поэтому войны физического типа будут кровавыми – или ты, или я – а войны информационные уже обходятся без физических жертв.