Войны новых технологий

Это можно понять. И пропагандисты, и писатели, и режиссеры, и сценаристы – все они являются строителями виртуальных миров, для которых интересна альтернативность истории. А эмоциональный настрой общества они ощущают намного раньше, чем политики, живущие скорее в дне сегодняшнем, чем завтрашнем.

Создатель концепции «мятежевойны» Е. Месснер также говорит, что «эмоциональное слово – элемент агитации» [35]. А его современные интерпретаторы вложили в мятежевойну и такой тип борьбы: «Непрямые (опосредованные) действия (провоцирование и использование в своих целях внутренних вооруженных конфликтов у соперников, поддержка партизанских движений, раздувание пограничных конфликтов низкой эффективности, создание и поддержка параллельных структур власти, террористические операции и теракты)» [36]. И это текст еще 2002 года!

Кстати, перманентную революцию Троцкого связали с теорией хаоса С. Манна, причем «согласно Л. Д. Троцкому, для стабильного положения государства необходимо уменьшать степень самой государственности, то есть вмешательства властных структур в самоорганизацию общества» [37]. Кстати, Троцкий попал в наше время еще в одном контексте – роман Ильфа и Петрова стали рассматривать как сатирический удар по левацким лозунгам Троцкого со стороны Сталина и Бухарина [38–39]. Об этом мы, конечно, никогда не задумывались и не знали.

Гибридная война создает хаос во всех трех пространствах: физическом, информационном и виртуальном. Причем каждое из этих пространств синхронно ломают чужую модель мира. Она перестает быть адекватной, поскольку создает в голове человека со своей модели мира возникает феномен когнитивного диссонанса.

Не следует думать, что образованный человек менее восприимчив к пропагандистским коммуникациям. Скорее все происходит наоборот. Эту восприимчивость можно объяснить тем, что он в силу своего образования или профессии открыт новым потокам информации. Косвенно это также можно подтвердить одним из недавних исследований, продемонстрировавшим парадоксальный результат: большинством зрителей трешевых фильмов оказались именно такие люди [40–41]. Авторы исследования объясняют это их всеядностью.

Генерал Ф. Бридлав назвал Крым «наиболее удивительным блицкригом, который был за всю историю информационных войн» (цит. по [42]). Но успешность этого лежит и в долгой практике в этой области для внутренней аудитории. М. Горбаневский говорит о новом политическом новоязе в России: «Ритор апеллирует не к знанию, связанному со значением сказанных слов, а к чувствам. В итоге политика можно только любить или не любить. Если ему удалось этого достичь своими выступлениями, он вполне овладел искусством творения новояза. Хорошо испеченная речь как бы транслирует доверие в массы: мы же с вами понимаем, о чем идет речь, мы же с вами одна семья, говорим на одном языке, живем одними проблемами, нам не нужны лишние пояснения. В общем, оратор и аудитория из „я” и „он” превращается в «мы». Для достижения этой цели используются, чаще всего, словесные подлоги и подмена понятий. И стратегическая цель создателей нового новояза вполне очевидна» [43].

Гибридная война рассматривается как таковая дольше всего внешним наблюдателем, для атакуемого объекта ее гибридность длится не так недолго. В ряде случаев «гибридность» оказывается не только реальной причиной, но и неуклюжей попыткой со стороны власти объяснить свое бездействие. Поэтому действиям в условиях гибридной войны следует учиться заранее, чтобы уменьшить время на принятие нужных решений, когда возникнет такая потребность.