Войны за Бога

При таком аллегорическом подходе кровавые события прошлого невозможно связать с параллельными ужасами из современной жизни, это происходит уже на уровне языка. Авторы гимнов и толкователи Библии старательно избегают таких слов, которые могли бы указать на параллели в настоящем. Они сознательно ставят архаичные слова, которые помещают события в отдаленное воображаемое время и в мир мифов. Израиль должен поразить или сразить мидьянитян, он их не режет и не устраивает бойни . Мы не можем себе представить, чтобы в современном гимне на библейские темы звучали такие слова, как «этническая чистка» или «геноцид»; слова мешают увидеть в этих событиях прошлого нравственную проблему.

Цензура

Хотя все еще издаются книги, содержащие аллегорическое толкование Писания, большинство современных читателей ждет от комментариев чего-то иного, чего-то большего. Несмотря на то что аллегорические толкования и сегодня могут использоваться для благочестивого чтения, читатель ожидает, что комментатор поделится критическим и историческим пониманием текста, которое позволит лучше понять его «реальный» смысл. Хотя они по-разному относятся к библейской критике, тем не менее сегодня как либералам, так и фундаменталистам подход Оригена к Писанию кажется чем-то чужим и непонятным. Вопрос «Это происходило на самом деле или нет?» для нас слишком важен. Однако, если мы хотим читать Ветхий Завет как историческую книгу, нам придется столкнуться с нравственным вопросом о насилии. Многие читатели прибегают в этом случае к такому решению: они игнорируют неприятные тексты, подвергая их своего рода неформальной цензуре.

Любой текст, пользующийся популярностью несколько столетий, будет чем-то оскорблять вкус современного читателя. Современные критики смеются над тем, что сегодня создаются адаптированные издания классиков, соответствующие сегодняшним реалиям, таким, как необходимость учитывать класс, расу и пол, но это древняя и почтенная практика. Знаменитые сказки, которые нам знакомы, в оригинале были куда уродливее, и мы бы не захотели, чтобы дети читали начальные версии с их отвратительными подробностями. В XVII веке история Красной Шапочки кончалась тем, что волк пожирал главную героиню. Или, если взять сказку о Ганселе и Гретель, в оригинальной версии детей из дома изгнала не злая мачеха, а собственная суровая мать. Только в XIX веке братья Гримм сделали из этих историй нечто приемлемое и не такое кошмарное. Подобным операциям подвергались и произведения Шекспира. Так, в 1818 году Томас Боудлер издал свой труд «Шекспир для семейного чтения», откуда «удалены такие слова и выражения, которые не следует читать вслух, когда вся семья в сборе». Появился даже английский глагол bowdlerize от фамилии автора Bowdler, по иронии судьбы, это слово само смягчает более древний термин: раньше в таких случаях говорили о «кастрации» книги.

Мысль о «кастрации» Библии может нас удивить, тем не менее самые ортодоксальные верующие знакомы с радикальными методами отбора и редактирования. Если ты живешь в США, ты неизбежно иногда натыкаешься на Новый Завет в издании Гедеоновых братьев: эту книгу, изданную огромным тиражом, часто раздают бесплатно. Мы так привыкли к существованию подобных изданий, что забываем об одной вещи: с богословской точки зрения это странное явление, поскольку оно предполагает, что Новый Завет сам по себе, в отрыве от Ветхого Завета, дает работоспособную модель христианской веры. Маркион бы этому порадовался. В данном случае, разумеется, решение распространять только Новый Завет не связано с богословскими убеждениями их издателя, это просто вопрос стоимости и практичности. Тем не менее это позволяет нам избирательно относиться к Библии и опускать те отрывки, которые нас слишком волнуют или смущают. Цензурирование Библии имеет долгую историю, хотя тексты, которые смущали или шокировали людей, были разными в зависимости от эпохи. Нередко также селекция происходила на основе «бесстрастного изучения», хотя ответственные за это философы и богословы выражали тем самым определенные тенденции, очевидные для внешнего наблюдателя. Так, Мартин Лютер хотел исключить несколько книг из канона Библии. Он был готов «швырнуть в Эльбу» агрессивную еврейскую Книгу Эсфири, он также считал, что книга Откровение, которую так часто использовали экстремисты, не должна обладать всей полнотой канонического статуса[334]. Когда Америка только что стала самостоятельной страной, Томас Джефферсон пытался отредактировать Библию так, чтобы она соответствовала его версии либерального христианства. Пытаясь восстановить Евангелия в их изначальной форме (разумеется, как он это понимал), Джефферсон удалил из текстов все ссылки на сверхъестественное, так что в его версии не было никаких чудес и не было воскресения[335].