Войско грозного царя. Том 1

Воодушевленные победой шведы в сентябре 1578 года поспешили начать осаду Нарвы, но из-за перебоев в снабжении продовольствием и частых нападений татарских отрядов вынуждены были отступить от города, потеряв под ним не менее 1500 кнехтов.[324] В Москве имелись сведения и о готовящемся нападении шведских войск на русское Поморье. Встревоженный Иван Грозный поспешил обезопасить северные рубежи. 2 августа 1578 года он направил в Соловецкий монастырь большую партию оружия: «сто ручниц, да пять затинных пищалей, да с Вологды две пищали полуторные да две девятипядных, <…> а зелья ко всему наряду и к пищалем и к ручницам сто пятнадцать пуд». Однако войска туда царь направить не смог – они необходимы были в Ливонии и на южной «украйне». На Соловки с головою Михаилом Озеровым было прислано всего 18 человек: 4 московских, 4 вологодских пушкарей и 10 стрельцов. Чтобы компенсировать малочисленность отряда, игумену Варламу с братией разрешили «прибрать девяносто человек в стрелцы да пять человек в затинщики». Упрочить присутствие России на Белом море должна была постройка нового острога вокруг неукрепленной до того Соловецкой обители. Ходом работ поручили руководить М. Озерову.[325] Присланные с ним служилые люди и вновь набранные из монастырских крестьян стрельцы были взяты на содержание монастырем и поступили под начальство игумена Варлаама, с той поры и на долгие годы ставшего главным военным администратором в Поморье.

В 1579 году, получив новые сведения о готовящемся шведском нападении на северные русские земли, царь направил на Соловки еще 4 затинных пищали и свыше 10 пудов пороху. Своевременность, но недостаточность принятых мер подтвердили события лета 1579 года, когда вторгшееся в Кемскую область неприятельское войско разгромило отряд Михаила Озерова, погибшего в этом столкновении. Павшего военачальника заменил Андрей Загряжский. Пополнив поредевшую соловецкую стрелецкую сотню, он главное внимание уделил боевой подготовке воинов.[326] На случай новых нападений укреплялись и другие пограничные места. Принятые меры позволили остановить вражескую агрессию: в декабре того же года 3-тысячный шведский отряд напал на порубежную «волость в Ринозеро», осадив построенный на границе русский острог, в котором три дня отбивался воевода Киприан Аничков. Понеся на штурмах большие потери, в том числе двух военачальников, шведы отступили от Риноозерского острога.[327]

* * *

Серьезное поражение под Венденом, где для борьбы с русскими впервые объединились шведская и польская армии, заставило Ивана Грозного, отбросив старые обиды и амбиции, искать мира с Баторием. Передышка нужна была русскому царю, чтобы сосредоточиться на войне со Швецией, являвшейся, по его мнению, более слабым противником. В начале января 1579 года государь отправил в Польшу гонца Андрея Тимофеевича Михалкова с предложением прислать в Москву «великих послов». Рассчитывая на мирную паузу в войне с Речью Посполитой, Иван IV решил летом 1579 года нанести удар по шведам и взять, наконец, Ревель. Для похода в Новгород стали прибывать войска, насчитывавшие не менее 30 тыс. человек. Сюда же доставили тяжелую осадную артиллерию. Но Баторий не хотел мира на русских условиях и готовился к продолжению войны. В этом его полностью поддерживали союзники: шведский король Юхан III, саксонский курфюрст Август I и бранденбургский курфюрст Иоганн-Георг.[328]

Определяя направление главного удара, Баторий отверг предложение советников идти в Ливонию, где находилось много войск противника и хорошо укрепленных крепостей (по явно завышенным сведениям Р. Гейденштейна, численность русских гарнизонов и полевых войск в Прибалтике доходила до 100 тыс. человек).[329] Борьба в таких условиях могла стоить польской армии больших и невосполнимых потерь. Кроме того, Баторий резонно полагал, что в разоренной многолетней войной Ливонии он вряд ли сможет найти достаточное количество продовольствия и добычи для своих наемников. Поэтому польский король решил нанести удар там, где московские воеводы его совсем не ждали, и овладеть имевшей важнейшее стратегическое значение Полоцкой крепостью и построенными на рубеже новыми русскими замками. Возвращение этого города под власть Польско-Литовского государства обеспечивало ему безопасность действий в юго-восточной Ливонии и давало важный плацдарм для развертывания дальнейшего наступления против России.