Войсковая разведка

В первый же день он заставил Ладара два часа просидеть с головой погрузившись в бочку, полную каких-то странных трав, дыша через соломинку. В результате все тело сипала покрылось едкой слизью, и лишь отмываясь, тот с удивлением понял, что вся эта слизь вышла из его тела. Пришла легкость, какая-то внутренняя чистота. Лесовик, правда, ворчал, что все это несерьезно, что нужно подобное делать постоянно. Правда, потом вынес вердикт:

— Халтура, конечно, но для лесного зверья сойдет.

После чего отвел к ручью и оставил одного, усадив в причудливо росший куст, велев сидеть неподвижно. Несколько часов Ладар с удивлением наблюдал жизнь леса: мимо него, совершенно не замечая человека, проходили и пугливые олени, и хищные кошки, и повизгивающие кабаны. Сипал был совершенно очарован неожиданно открывшимся перед ним миром. Только когда мимо прошел здоровый медведь, косолапо покачиваясь на загребающих землю лапах, Ладар напрягся, но тут на его плечо успокаивающе легла рука Мариша: оказалось, он умудрился устроиться рядом, ничем не выдав своего присутствия, и наблюдал за учеником.

Учеба в лесу была своеобразной: как устроить лежку, не потревожив природы, как скрыться от хищника, идущего по твоему следу. Естественно, в первый день у Ладара ничего не получалось. Хмыкнув, Мариш вышел на небольшую полянку и, сев поудобней, издал низкое, горловое рычание, вроде негромкое, но пронзившее горный лесок. Несколько минут было тихо, а потом на поляну одна за другой стали выбегать из под полога леса серые тени, усаживаясь вокруг человека. Волки! Сипал замер.

Когда хищников набралось с дюжину, на поляну вышел совершенно черный волк, раза в полтора крупнее остальных. Неспешно сев перед человеком, он уставился прямо ему в глаза, тихонько зарычав. Мариш не отвел взгляд, рыча в ответ. Какое-то время ничего не происходило, но тут волки один за другим начали поворачиваться в сторону Ладара, и в глазах их разгорались оранжевые огни ярости.

— Готовься. Стая пойдет по твоему следу. Сумеешь его запутать, спрятаться, скрыть свою тропу — выживешь. Нет — значит, одним бестолковым новобранцем будет в мире меньше, невелика потеря. У тебя мало времени, спеши, долго я их не удержу.

Ладар скользнул за ближайшие кусты. Первое правило: хищник не должен видеть твою спину. Торопливо развернувшись, припустил бегом, прикидывая маршрут: то, что волки скоро ринутся вдогонку, он не сомневался. Шутить лесовик не умел. Вернее, умел — но шутки его были смешны лишь ему одному. Вот как эта. Не было времени даже поругаться всласть: все существо заполнила одна простая мысль: выжить!

— И не вздумай прятаться на деревьях! Не то в следующий раз будут рыси! — донеслось вслед сипалу. Тот чертыхнулся про себя: самый простой вариант оказался под запретом.

Быстрее! Еще быстрей! Не раз его учили бегать, но никто, даже Айяр, не учил его, как сравняться в скорости с волком, при этом не оставив следов. Руки свободны, они мягко отводят ветви в стороны, не ломая их, не тревожа. Ноги делают не слишком крупные шаги. Любой прыжок — это лишнее усилие при приземлении, трата сил и проминание почвы. Ступни опускаются вертикально, с носка на пятку, практически лаская почву. И делать подобное — слыша позади ворчание набирающей ярость серой стаи.

В ручей Ладар влетел мягко, не поднимая брызг. Легко развернувшись, так, чтобы не поднять донный ил, он торопливо побежал вдоль ручья, высматривая место для того, чтобы забраться на дерево. Ему нельзя было сидеть на ветках, но кто сказал, что по ним нельзя просто прыгать?

Минут двадцать сипал прыгал, лихорадочно хватаясь за ствол очередного дерева, плотно прилегая каждый раз к коре, стараясь ее не потревожить. Дело было почти сделано, осталось малое: найти укромное местечко. Наконец — густые колючие кусты сладкой ягоды, которую так любят медведи, и потому избегают волки. Последний, практически ювелирный прыжок в глубь зарослей. И самое важное — прикрыть глаза, несколько раз глубоко вдохнуть, успокаивая разгоряченное бегом тело, и начать дышать мелко и невесомо, приглушая стук сердца и успокаивая разум. Смирить токи жизненных сил, закуклить их, не позволяя горячими сполохами вырываться из тела. Спокойнее. Еще спокойнее. Я — куст. Я стою на земле, мечтая увидеть солнышко, и мне нет дела до серых теней, скользящих по лесу.

Где-то невдалеке послышалось рычание.

— Демон! Я куст… я вбираю в себя токи земли, я тянусь к солнцу, и только птахи тревожат мой покой, садясь на меня, чтобы поклевать ягоды. Мое время тянется спокойно и размеренно, для меня имеют значение только годы, меняющие покровы леса. Я — куст…

Внезапно Ладар ощутил, как какая-то волна поднялась из земли, омывая тело. Солнечный луч, упрямо светивший в глаза, стал мягким и ласковым, буквально впитываясь в кожу. Откуда-то пришла сытость, умиротворение — и покой. Захотелось погрузиться в дремоту, раствориться в природе, оставшись тут навсегда. Сердце билось почти неслышно, подстраиваясь под легкий шум листвы, под биение подземных ручьев, под легкий ветерок, едва заметно тревоживший кроны деревьев.