Вокруг Чехова

Софья {162} Петровна. Она прожила на Волге целое лето; на другой год, все с тем же

Левитаном, как его ученица, уехала в Саввинскую слободу, и среди наших друзей и

знакомых стали уже определенно поговаривать о том, о чем следовало бы молчать. Между

тем, возвращаясь каждый раз из поездки домой, Софья Петровна бросалась к своему

мужу, ласково и бесхитростно хватала его обеими руками за голову и с восторгом

восклицала:

– Димитрий! Кувшинников! Дай я пожму твою честную руку! Господа, посмотрите,

какое у него благородное лицо!

Д. П. Кувшинников.

Фотография конца 1880-х гг.

Публикуется впервые.

Архив В. Н. Маштафарова.

Доктор Кувшинников и художник Степанов стали уединяться и, изливая друг перед

другом душу, потягивали винцо. Стало казаться, что муж догадывался и молча переносил

свои страдания. По-видимому, и Антон Павлович осуждал в душе Софью Петровну. В

конце концов он не удержался и написал рассказ «Попрыгунья», в котором вывел всех

перечисленных лиц. Смерть Дымова в этом произведении, конечно, придумана. {163}

Появление этого рассказа в печати (в «Севере») подняло большие толки среди

знакомых. Одни стали осуждать Чехова за слишком прозрачные намеки, другие злорадно

прихихикивали. Левитан напустил на себя мрачность. Антон Павлович только

отшучивался и отвечал такими фразами:

– Моя попрыгунья хорошенькая, а ведь Софья Петровна не так уж красива и молода.

Поговаривали, что Левитан собирался вызвать Антона Павловича на дуэль. Ссора

затянулась. Я не знаю, чем бы кончилась вся эта история, если бы Т. Л. Щепкина-

Куперник не притащила Левитана насильно к Антону Чехову и не помирила их82.

Левитан еще долго продолжал свои романы. Между прочим, один из них находится в

некоторой связи с чеховской «Чайкой».

Я не знаю в точности, откуда у брата Антона появился сюжет для его «Чайки», но вот

известные мне детали. Где-то на одной из северных железных дорог, в чьей-то богатой

усадьбе жил на даче Левитан83. Он завел там очень сложный роман, в результате которого

ему нужно было застрелиться или инсценировать самоубийство. Он стрелял себе в голову,

но неудачно: пуля прошла через кожные покровы головы, не задев черепа. Встревоженные

героини романа, зная, что Антон Чехов был врачом и другом Левитана, срочно

телеграфировали писателю, чтобы он немедленно же ехал лечить Левитана. Брат Антон

нехотя собрался и поехал. Что было там, я не знаю, но по возвращении оттуда он сообщил

мне, что его встретил Левитан с черной повязкой на голове, которую тут же при

объяснении с дамами сорвал с себя и бросил на пол. Затем Левитан взял ружье и вышел к

озеру. Возвратился он к своей даме с бедной, ни к чему убитой им чайкой, которую и

бросил к ее ногам. Эти два мотива выведены Чеховым в «Чайке». Софья Петровна {164}

Кувшинникова доказывала потом, что этот эпизод произошел именно с ней и что она была

героиней этого мотива. Но это неправда. Я ручаюсь за правильность того, что пишу сейчас

о Левитане со слов моего покойного брата. Вводить же меня в заблуждение брат Антон не

мог, да это было и бесцельно. А может быть, Левитан и повторил снова этот сюжет, –

спорить не стану. {165}

VI

Московский университет под новым уставом. – Журфиксы* у Антона с обитателями

«Медвежьих номеров». – На даче у Линтваревых в 1888 году. – Плещеев в гостях у

Антона. – Рассказ Плещеева о казни петрашевцев. – Баранцевич, Суворин и П. М.

Свободин (Поль-Матьяс) на Луке. – Из рассказов Суворина о своей биографии. – Мое

знакомство с А. Ф. Кони. – Дружба брата с Свободиным. – Антон сокращает «Графа

Монте-Кристо». – Чтение Чеховым «Рассказа моего пациента». – На спектакле «Иванов» у

Корша. – Предложение Виктора Крылова (Александрова) о соавторстве с Чеховым. – Иван

Щеглов (Леонтьев). – Кличка Чехова «Потемкин». – Знакомство Антона с Невежиным. –

Мадам Бренко и вешалка Корша. – Открытие и успех коршевского театра.

В первое лето пребывания в Бабкине я поступил в университет. Я попал как раз под

новый университетский устав с его формой, карцером, педелями и прочими «прелестями»

победоносцевского режима. Профессорам вменено было в обязанность во что бы то ни

стало доказать студентам, что Россия – страна sui generis**, что его император-{166}ское

величество есть единый правомерный источник всякой власти в государстве, что

конституция со всеми относящимися к ней учреждениями ведет к роковому распутью, на

котором уже заблудился Запад, как некий пошехонец в трех соснах, что народоправство не

соответствует самому духу и характеру русского народа, и прочее, и прочее. Такие

выпады, как аплодисменты студентов профессору, считались верхом свободомыслия, и

виновные на выдержку выхватывались из аудитории педелем и отсылались в карцер. Так и