Вокруг мяча

Мазуркин тяжело опустился в кресло и посмотрел на дверь, которая тут же открылась. Вбежавшая Нина положила на стол записку: «Несмотря на сильный туман, наши жмут: счет три-два».

Мазуркин улыбнулся и примирительно сказал Соловьеву:

— Ну, чего растерялись? Все в порядке. Говорите. Я вас слушаю.

— Целый ряд объективных причин, — продолжал осмелевший Соловьев, — мешал мне…

— Объективные причины? — перебил докладчика Мазуркин. И тут же пояснил: — Объективные причины — пустое дело. В Лондоне сейчас, знаете, какой туман? В двух шагах ничего не видно. Однако, как говорится, в труднопроходимых условиях туманной местности наши все же жмут! Мы уже имеем три-два. Так что не теряйтесь, дорогой товарищ!

Первым после Соловьева выступил Кузьменко. Среди всех сотрудников он более чем кто-либо сочувствовал Мазуркину и разделял его давнишнюю футбольную страсть.

Однако Кузьменко не успел развить свою мысль, так как в кабинете появилась торжествующая Нина и заявила прямо с порога:

— Три-три. товарищ начальник!

— Порядок! — весело сказал Мазуркин. — Давайте, Ниночка, слушайте дальше.

Следующие двадцать минут совещания протекали нормально. После Кузьменко выступили еще два оратора. Все обвиняли Соловьева в том, что он проявил недостаточно энергии. Дело пахло выговором. Мазуркин уже набрасывал тезисы своей речи, каковая должна была быть строгой и отчасти даже бичующей.

Когда Мазуркин встал и откашлялся, на пороге возникла Нина.

— Четыре-три, товарищ начальник!

— В чью пользу? — хватаясь за сердце, спросил Мазуркин.

— В нашу, товарищ начальник! — ликуя, сообщила Нина и исчезла так же быстро, как появилась.

Соловьев с надеждой посмотрел на Мазуркина. Лицо начальника неожиданно просветлело и стало отечески добрым.

— Товарищи! — вдохновенно начал Мазуркин. — О чем свидетельствует этот счет четыре-три? Он свидетельствует, товарищи, о том, что весь коллектив нашего продовольственного склада может мобилизовать свою волю и победить на любом участке!

Да, товарищи, безусловно, в работе товарища Соловьева были ошибки и промахи. Но кто, товарищи, не «мажет»? Я вспоминаю ошибку Соловьева, когда в игре с «Торпедо» он не сумел воспользоваться подачей Бескова и забить гол. Но в дальнейшем он исправил свою ошибку.

Я думаю, что и наш Соловьев учтет замечания товарищей и в короткий срок увеличит счет отремонтированной бочковой тары!..

Мазуркин говорил долго и взволнованно. А когда Нина возвестила о конце игры, Мазуркин закончил свою речь, подошел к Соловьеву и пожал ему руку.

— Поздравляю вас, товарищ Соловьев, с победой над сборной английской командой. Всех вас поздравляю, друзья! Надеюсь, товарищ Соловьев, что вы будете достойны своего однофамильца Сергея Соловьева! Все, товарищи, я кончил!..

Когда над Темзой сгустились сумерки и за автобусом с московскими футболистами бежала восторженная толпа англичан, Соловьев бодро шел домой и улыбался.

Дойдя до перекрестка, Соловьев вспомнил бочковую тару и неожиданно для самого себя громко сказал:

— Да, товарищи, что ни говорите, а футбол, конечно, великая сила!

Рисунок А. БАВЫКИНА

Андрей ВОЗНЕСЕНСКИЙ ФУТБОЛЬНОЕ

Левый крайний!

Самый тощий в душевой,

Самый страшный на штрафной,
Бито стекол — боже мой!
И гераней…
Нынче пулей меж тузов,
Блещет попкой из трусов
Левый крайний.

Левый шпарит, левый лупит.

Стадион нагнулся лупой,
Прожигательным стеклом
Над дымящимся мячом.
Правый край спешит заслоном,
Он сипит, как сто сифонов,
Ста медалями увенчан,
Стольким ноги поувечил.

Левый крайний, милый мой,

Ты играешь головой!

О, атака до угара!

Одурение удара.
Только мяч,
мяч,
мяч,
Только — вмажь,
вмажь,
вмажь!
«Наши — ваши» — к богу в рай…
Ай!
Что наделал левый край!..

Мяч лежит в своих воротах.

Солнце черной сковородкой.
Ты уходишь, как горбун,
Под молчание трибун.

Левый крайний…

Не сбываются мечты,

С ног срезаются мячи.
И под краном
Ты повинный чубчик мочишь,
Ты горюешь и
бормочешь:
«А ударчик — самый сок,
Прямо в верхний уголок!»

Рисунок А. ПОМАЗКОВА

Джанни РОДАРИ СУДЬЯ СПРАВЕДЛИНИ

Как и ко всем арбитрам на свете, к футбольному судье Справедлини нельзя апеллировать. Даже если он ошибается, нужно уважать его ошибки и незамедлительно подчиняться его требованиям.

Чудовищная ответственность.