Вокруг мира на 80 поездах. 72 000 километров новых открытий

На фоне гостевого дома Majon в Хамхыне «Янгакто» напоминал роскошный Ritz. Проведя день на экскурсиях по фабрике удобрений, брутальному Большому театру и за обзором статуй Кимов, на ночлег мы расположились в месте, которое быстро становилось популярным среди северокорейских туристов – по крайней мере, у тех, у кого в наличии были документы, чтобы путешествовать. Пробираясь по гравию в лучах фонаря к своему коттеджу, я услышала шум волн на пляже внизу. Добравшись, мы быстро разгрузили свои сумки. Кто-то оставил пробку в сливе ванной, и та стояла наполненная водой. Я сразу слила воду, а затем открыла кран в раковине, чтобы помыть руки. Проточной воды в кране не было. В красной пластиковой бочке рядом был кипяток, тут же стояла кружка. Как выяснилось, ванну наполнили чуть раньше в тот же день, чтобы мы могли использовать эту воду. Предполагалось, что вода в бочке должна была оставаться теплой до следующего утра несмотря на то, что в ванной комнате было холоднее, чем в холодильнике, и пахло там прокисшим молоком. Я привыкла мыться в полуприседе, пока была в Индии, и научила Джема делать то же самое, но для остальной группы это превратилось в трудновыполнимую задачу. За завтраком Томми сказал, что просто залез внутрь бочки и использовал ее как вертикальную ванну, а Алан возмутился происходящим настолько, что взял кусок мыла и спустился вниз, чтобы искупаться в океане на рассвете. Если по этим условия можно было судить о жизни местных – хорошего было мало.

После завтрака мы вернулись в поезд, чтобы совершить двенадцатичасовое путешествие по северо-восточному побережью в отдаленный портовый город Чхонджин. Мимо нас проехало несколько пассажирских поездов, а также нам часто попадались пустые и брошенные на путях составы. Зеленые с желтой полосой посередине вагоны покрылись ржавчиной, но стекла остались нетронутыми, в отличие от заброшенных поездов в Англии, которые служили магнитом для граффитистов и вандалов. Я нашла Пака и спросила его, почему старые составы не забрали на металлолом, но он только пожал плечами и пошел курить в тамбур. Через полчаса мы проехали мимо еще одного вагона с красивыми занавесками в окнах. Они были приоткрыты, и можно было разглядеть белье после стирки, развешанное на веревке. Спустя мгновение девушка с мокрыми волосами высунула голову из одного из окон и посмотрела, как мимо проезжает наш поезд: заброшенные вагоны стали для кого-то домом. Это был прекрасный пример идеологии опоры на собственные силы, чучхе, разработанной Ким Ир Сеном. Пазл определенно складывался. Внутри было тепло, можно было укрыться от стихии, и для всей семьи нашлись спальные места в виде полок в купе.

Поезд в Чхонджин двигался вдоль береговой линии, исчезая в горных туннелях и вновь появляясь рядом с каменистыми пляжами, где дети в теплых куртках ярких цветов играли в догонялки на берегу. Когда мы проезжали через местные железнодорожные станции, к своему удивлению, не заметили сладкого запаха мусора, который часто гниет между путями. Несмотря на поводы для критики, этот режим имел и причины для гордости. Города выглядели так, будто их вычищали и мыли каждую ночь. Нам часто встречались пожилые женщины с метлами и совками, что говорило о том, что даже горстка осыпавшихся листьев исчезала из поля зрения в одно мгновение.

Петр продолжал фотографировать на вокзалах, и через несколько часов в пути нас вызвали к себе Сара и Пак. Кто-то на маршруте доложил об этом, и сейчас за нами пристально наблюдали. Мы злились на Петра, а также на Сатоши, которые с первого дня пытались сфотографировать все, что видят, и пообщаться с детьми на улице. В группе стали проявляться первые признаки напряжения. Никто не хотел рисковать и втягивать в неприятности Сару и Пака, которые, в случае чего, неизбежно понесут более тяжкое наказание.

Чхонджин представлял из себя бетонные джунгли. Когда-то здесь была небольшая рыбацкая деревня, а теперь этот город стал центром торговли благодаря своей близости к Японии и Китаю. Хотя одежда на местных жителях резко контрастировала с увиденной нами в Пхеньяне, по общим ощущениям, мы попали обратно в 1988 год. Женщины в черных расклешенных брюках, расшитых бомберах и черных туфлях на платформе, с большими пряжками, волосы по плечо с химзавивкой или начесами, залитой лаком челкой, в стиле Джанет Джексон в лучшие годы. На девушках были ультрасовременные кроссовки с блестками, но особенно мне запомнилась пара сапог яркого мандаринового цвета с радужными полосами по бокам. Они носили модные сумки. За исключением одного «Лексуса» и разбитого старого «Вольво», машин на дороге не было, только трамваи и люди в солнечных очках, проезжающие мимо на велосипедах и болтающие по мобильным телефонам.