Вокруг света с «Зарей»

Этот американский город представлялся мне грядой небоскребов. Но в действительности он оказался не таким. В самом центре, в четырех-пяти кварталах от порта, высятся громады узких высоких зданий контор, банков, агентств, акционерных обществ. Улица, нырнув в это ущелье, кажется уже, и прохожие как будто начинают идти быстрее. Но, странное дело, небоскребы не давили. Они вообще не казались особенно громадными со своими тремя десятками этажей. Да их и не так уж много. Даже главные улицы города застроены домами в пять-шесть, реже восемь-десять этажей. А чуть в сторонку от центра начинаются улицы с деревянными домиками в два-три этажа и крошечными стрижеными газончиками перед ними. Ведь в городе часты землетрясения. В огромном парке Золотых Ворот на берегу океана, с его японским садом и целым набором типичных американских аттракционов, у небольшого озера стоят три мраморные колонны с фронтоном. Когда-то они украшали здание, разрушенное землетрясением в 1906 году. Теперь колонны перенесли в парк как память об этом страшном бедствии. Сначала их было четыре. Но в следующее землетрясение одна из колонн рухнула. Никто не знает, сколько простоят эти три. Теперь дома строят легкие и прочные, мало чувствительные к толчкам.

У порта крошечные кофейни и кабачки с кричащими вывесками. Фигуры пьяниц и плечистых полицейских заставляют прохожего прибавить шаг. А за углом начинается Маркет-стрит — главная улица города. И кажется, что это совсем другой мир. В несколько рядов шелестят автобусы и легковые автомашины. Рекламные огни и днем не останавливают своей пляски. Зеркальные витрины зазывают яркой расцветкой товаров, кинотеатры — томным оскалом суперкрасоток. Даже огромные красочные плакаты с черными буквами «Сейл» — распродажа — выглядят здесь не траурными флагами, а одним из атрибутов украшений улицы. Только заглянув внутрь, почувствуешь чью-то трагедию: в беспорядке разбросаны кипы одежды и тканей, игрушек и парфюмерии. И продавцы, обычно такие предупредительные, заняты чем-то своим.

Рядом с новейшими автомашинами бегают допотопные вагончики канатного трамвая, или, как тут говорят, кейбл-кара. Вагончики натруженно карабкаются вверх по холмам, весело спускаются вниз. На конечных остановках кондуктор с помощью пассажиров разворачивает их на поворотном круге, и трамвай катит в обратную сторону. Но это скорее дань ветхой старине, овеянной романтикой, чем жизненная необходимость города. Цветные фото старозаветных вагончиков канатной дороги продаются вместе со снимками моста Золотых Ворот, крепости Алькатрас и сигнальной башни на Телеграфном холме.

Респектабельная Маркет-стрит с севера на юг пересекает центральную часть города. Она начинается у порта, в том районе, где от нее разбегаются в стороны десятки улиц и улочек, идущих вдоль берега к мосту Золотых Ворот. Они образуют так называемый Даун-таун (Нижний город) — район ночных клубов, баров, китайских ресторанчиков и шоу., Эти сгорбленные жуликоватого вида улицы-ущельица пестрят аляповатыми плакатами, зазывающими посмотреть женщину-вурдалака, посидеть в компании патентованных красоток или узнать свою судьбу у индийского мага и прорицателя.

Дальше от порта за Даун-тауном подымаются холмы другого района. Улицы здесь тоже бегут от Маркет-стрит к Золотым Воротам. Но это уже другой мир. Роскошные двух-и трехэтажные особняки прячутся в зелени пальм и цветущих деревьев. Негр в ливрее сметает с зеленого газончика упавший осенний лист и драит бронзовую пластинку с фамилией хозяина дома. Улицы здесь кажутся пустынными, и степенный кадиллак тихо шелестит по бетону, сдерживая мощь мотора в триста лошадиных сил.

Отсюда, сверху, открывается панорама города. К северу, на той стороне залива, видны Окленд, Беркли и Ричмонд.

* * *

Реклама. Она не отдыхает ни днем ни ночью, убеждая купить, посмотреть, послушать, выкурить, выпить, съесть. Ее разноцветные огни бегут, пляшут, вспыхивают, гаснут, подмаргивают с каждого угла. Реклама — это целая индустрия с миллиардными оборотами в год. Как-то мы спросили американских бизнесменов, пришедших к нам в гости, рационально ли столько денег тратить на рекламу, когда в конце концов сбыт ограничен покупательной способностью.

— Вы несколько неверно понимаете суть нашей рекламы, — ответили нам. — Все это гораздо сложнее и в то же время проще.

Реклама считается издержкой производства. Этим и объясняются многие на первый взгляд непонятные для нас вещи. Сверхприбыль облагается повышенным налогом. Поэтому промышленнику иногда выгоднее вложить часть сверхприбыли в рекламу. Это увеличит издержки производства, и на эти затраты можно уже получать законную норму прибыли. Зачастую это бывает более выгодно для промышленника, чем получение сверхприбыли с последующей выплатой большей части ее в виде налога.