Вокруг света за 100 дней и 100 рублей

— Вам повезло! — отметил Илья и освободил из лямки рюкзака бутылку китайской воды. — Сейчас стоят солнечные дни, все видно на многие километры, только слабая дымка на дальних краях горизонта. Через месяц приедете — весь Шанхай будет завешан туманом. Здания кажутся обрезанными, что творится за соседним светофором — не видно, все люди в масках. Вот это настоящий Шанхай! А сейчас так, лафа, — хехекнул он, громко проглатывая пузырь воды.

В тот момент я еще не был в Нью-Йорке, но отчетливо чувствовал, что Шанхай был схож с ним по энергетике. Здесь тоже было все. А с нашей крыши самый большой мегаполис мира был похож на конструктор Лего, собранный лучшими инженерами Китая, Европы и Америки, заправленный винтажными шпилями и изгибами рек, переплетенный арочными мостами и пятиуровневыми развязками. Город наполнял. Именно сверху можно было увидеть его единым целым организмом со своими легкими, руками и ножищами, обнять его и почувствовать, как дышит этот зверюга.

Дальше началась погоня: мы бегали за крышами, как за зайцами на охоте. Лезли на одну, снимали на широкоугольные объективы футуристические пейзажи и сразу бежали на другую. После пятой их количество сбилось. На разных точках мы встречали разных людей: порой это были известные китайские инстаграмеры, зачастую пейзажные фотографы, иногда пожилые европейцы с детьми, японские модели и даже русские фотографы, снимающие на трехсотмиллиметровые объективы серии «L». Каждый считал за должное рассказать о себе и разделить сладость момента. Культура посещения крыш здесь была развита высоко. Никто не считал, что это зазорное дело, предназначенное для неуверенных школьников. Более того, мы были самыми младшими посетителями среди всего контингента.

Культура руфтопинга получила серьезное развитие около четырех лет назад. Последнее время китайские власти взялись за охрану объектов, но конкретного закона не написали. Два раза на крышах к нам подходили охранники и спокойным тоном просили побыстрее доделать снимки и спуститься вниз. Казалось, они были напуганы сильнее нашего, не зная, что проявлять — агрессию, покорность, стеснение или уважение. Однако местные поговаривали, что за взлом трех самых высоких зданий в городе могла грозить депортация — мы не проверяли.

Между перебежками по небоскребам мы успевали забежать в магазины и по отработанной схеме взять зеленой китайской лапши. После заката настало главное время для любого фотографа — время режима или golden hour. За удачными снимками мы забрались на крышу у порта с прямым видом на телевизионную башню. Пока я настраивал экспозицию, размышлял, отчего местные жители казались уверенными в себе успешными людьми. Я не мог упустить случай узнать про них побольше.

— Что главное для китайцев? — спросил я Илью, небрежно пнув его свешенную с крыши ногу своей свешенной ногой, когда мы отложили фотоаппараты в сторону.

— Как и для всех людей — то, во что они верят.

— И какая у них вера? — подхватила Наташа, в то время как ветер подкинул рукав ее расстегнутой рубашки и попытался унести вверх.

— У китайцев два бога — юань и доллар. Главное — это толстый кошелек. Больше восьмидесяти процентов жителей этой страны абсолютно не религиозны. Им важно общественное мнение и социальный статус: лучше иметь престижное блестящее авто, но жить в собачьей конуре на окраине. Здесь связи решают все. Если ты выполняешь работу хуже коллеги, но тебя знают лично, выберут тебя. Так что полезнее побольше болтать и подмазываться, нежели молиться.

Вокруг сидели еще несколько русских ребят, переехавших в Шанхай из Владивостока, Москвы и Санкт-Петербурга. Весь день мы гуляли по небоскребам в шортах и кроссовках и только под вечер на футболки накинули свитера — это было прекрасное теплое время. Мы смотрели на фиолетовое небо и вдыхали воздух. Реку, которая протекала прямо под нашими ногами, рассекал длинный корабль, сверкающий яркими огнями. До ушей издалека доносились музыкальные нотки с палубы, где толпа людей танцевала и веселилась. Мы чувствовали себя близкими с ними — им было хорошо там, а нам здесь. Корабль плыл медленно, грациозно покачивая палубой, как толстяк, и я долго следил за его траекторией, пока он не занырнул за изгиб реки.

— Они воспринимают босса как сверхчеловека, — тем временем продолжил Илья. — Этим они похожи на русских. Строят свои потемкинские деревни: полдня на работе сидят в телефоне, но хотят показать начальнику, что работают. Главное для них — продать. А как дальше быть с сервисом или продуктом — неизвестно. Для многих работает девиз «потом решим, по пути разберемся». То, что они действительно умеют, — так это болеть брендом и думать, что их компания самая классная. Иногда это доходит до абсурда: они верят, что их товар должен стоить дорого, а как доказать это потребителю, не знают.

— Тем не менее уровень жизни городских людей растет с каждым днем, — заключил еще один товарищ из нашей компании. — Сейчас в этой стране долларов больше, чем в США.