Вокруг Знаменской площади. История застройки площади Восстания, Лиговского канала, улиц Восстания и Пушкинской

Далее линия метрополитена проходила бы по Лиговской улице, а станции находились в створе Кузнечного переулка и Разъезжей улицы. Дойдя до Обводного канала, линия метро поворачивала направо и шла по набережной до Варшавского вокзала, где, вновь повернув направо, пролегала по Измайловскому проспекту до Троицкого собора. Предполагаемые на этом отрезке метро станции должны были построить на набережной Обводного канала, у Звенигородской улицы, еще одну станцию предполагалось устроить рядом с Царскосельским (Витебским) вокзалом и конечную - в районе Троицкого собора. До Обводного канала запланировали возвести железобетонную эстакаду. От этой основной ветки в дальнейшем могли возникнуть ответвления в сторону Загородного проспекта.

Разработчик представил и обобщенные суммы затрат на строительство. Так, один погонный метр металлического с железобетонной проезжей частью виадука обошелся бы в 800 рублей. Один метр железобетонной эстакады стоил дешевле - в 585 рублей. Устройство одного метра подземной части в районе Знаменской площади было дорогим - 3755 рублей. В своих расчетах авторы проекта основывались на затратах, которые понесли строители метро в Гамбурге и Берлине. Итоговая стоимость одного километра, вернее версты, первой линии Санкт-Петербургского метро в ценах 1912 года в среднем составляла 1 миллион 275 тысяч рублей. Конечная цена, которую пришлось бы заплатить за строительство и обустройство метро, достигала 22 миллионов рублей.

К сожалению, строительство метро в Санкт-Петербурге тогда не состоялось, хотя по плану уже к 1915 году оно должно было провезти первых пассажиров.

К проектированию метрополитена вернулись уже в советское время, в 1930-е годы, но в силу ряда причин первые пассажиры смогли спуститься под землю на станции «Площадь Восстания» только в 1955 году.

Глава 3 Гостиница «Октябрьская»

Настало время познакомиться со вторым главным зданием площади Восстания, которое очерчивает северо-западную границу этой городской территории. В настоящее время здесь высится отель с типичным для XX века названием «Октябрьская». Но когда-то, в эпоху формирования здесь площади, участок, занятый гостиницей, занимало государственное учреждение совершенно иного плана.

При Царском дворе содержанию птиц, рептилий и зверей, привезенных в Санкт-Петербург, да и вообще в Россию, и обитающих в более теплых, южных регионах, придавали важное значение. Казна выделяла на это необходимые средства, а в городе строили зверинцы и птичники. Голштинец камергер Фридрих Вильгельм Берхгольц (1699-1765), состоявший на русской службе, в своем дневнике сообщал, что в Летнем саду «находится большой птичник, где многие птицы, частью свободно расхаживают, частью заперты в размещенных вокруг него небольших клетках. Там есть орлы, черные аисты, журавли и многие другие редкие птицы. Тут же содержатся, впрочем, и некоторые четвероногие животные, как, например, очень большой еж, имеющий множество черных и белых игл до 11 дюймов длиной. <...> Кроме того, там есть еще синяя лисица, несколько соболей и проч. В высоком домике с восточной стороны множество прекрасных и редких голубей».

Гостиница «Октябрьская». Современное фото

Как можно видеть, подбор птиц и животных был случайным - основной задачей подобных зверинцев оставалась развлечение государя и его приближенных. Это подтверждают и другие дневниковые записи голштинского дворянина.

Камергер Ф.В. Берхгольц в ноябре 1823 года записал в дневнике: «30-го. Так как в этот день, около полудня, привели сюда слона, присланного из Персии, и мы узнали, что его повели к дому императора, чтоб показать императорской фамилии, то Его Высочество отправился с Бонде и Тихом к Зимнему дворцу; но животное в это время возвращалось уже назад. Слона этого привезли сюда из Шлюссельбурга водою. Ему седьмой год, и он далеко не так велик, как тот, которого я видел здесь в 1713 году; у него даже не было еще обоих больших зубов.

31-го. Поутру некоторые из нас ходили взглянуть на слона, которого мы прежде не успели рассмотреть хорошенько. Он помещен в доме, устроенном для прежнего слона, и там прикован цепью за одну ногу, но очень смирен и ручен. Хоботом своим он брал у нас из рук белый хлеб и тут же съедал его, также очень охотно играл с приставленными к нему людьми, из которых одного несколько раз поднимал хоботом высоко от земли...».