Вокзал "Техас - Луизиана"

 Вернувшись из своего путешествия, которое длилось целый год, Твен решил встретиться с братом и поговорить. Он скучал по Марку всё это время, но не мог вернуться раньше, не закончив все свои дела.

Твен гулял по знаменитой улице Нового Орлеана — Бурбон-стрит и вспоминал, как недалеко отсюда, на соседней улочке, писал портреты. Портреты людей, проходивших мимо него и останавливавшихся ненадолго посмотреть, как он пишет. Он смотрел на людей и считывал с их лиц эмоции. Если они улыбались, он улыбался им в ответ. Если грустили, он тоже делал печальное лицо. Он был зеркалом, в которое незнакомые люди смотрели, пытаясь увидеть себя. Когда он писал чей-то портрет, то не знал ни прошлого, ни настоящего человека, который сидел напротив него. Разговаривать категорически запрещалось, поэтому Твену оставалось догадываться, что в голове у человека, которого он писал.

Весь год, что Твен жил в горах, он не писал портреты, но писал пейзажи. Великолепные пейзажи гор и лесов, простиравшихся у подножия. Или солнце, которое торопилось зайти за снежный покров горы, но раздавало своё тепло и свет всему живому. Он рисовал горные реки, которые бурным потоком уносили за собой всё, что попадало в их цепкие мокрые лапы; животных и птиц, обитавших в этом диком месте, где нет людей, и они царствовали здесь одни, не боясь оказаться добычей.

Проживая каждый день, Твен чувствовал единение с природой, находясь в этом девственном, не тронутом людьми царстве природы. Это был другой мир, где не должен жить человек, дабы не испортить здесь всё своим нахождением и вредительством. Он уехал отсюда наполненный гармонией и любовью. Его чаша была полна, и Твен готов был делиться этой любовью со всем миром. Поэтому он и вернулся в Новый Орлеан — к брату, к людям, которым хотел показать любовь через картины, которые написал. Это был совершенно новый Твен, и его работы разительно отличались от тех, что были созданы до путешествия в горы. Те, другие картины, источали страх и боль, отчаяние и грусть. Поэтому его выставки проваливались несколько раз. Но сейчас всё будет иначе. Он это чувствовал!

Твен прошёл до конца улицы и свернул на улицу Рояль. Сел на лавочку и стал наблюдать за людьми, которые зарабатывали себе на хлеб так же, как и он когда-то. Здесь были музыканты, которые рассказывали свою историю с помощью музыки собственного сочинения. Были тут и артисты, которые показывали прохожим небольшие сценки из своей или чужой жизни, отчего порой было очень смешно или очень грустно. А ещё здесь можно было встретить молодых художников, которые только-только окончили художественную академию, или самоучек — их всегда было больше. Они не подчинялись никаким правилам и канонам. Они писали душой, как их научил Всевышний. Твен был самоучкой и не стеснялся этого. Марк несколько раз предлагал ему пойти учиться, но тот всегда отказывался: ему это было не нужно.

А сейчас он собирался встретиться с братом, поэтому сидел и выжидал время. Марк должен был закончить работу и появиться здесь, на этой улице. Договариваться с братом о встрече он не хотел, потому что собирался устроить сюрприз. За год тот мог сменить место жительства и даже работу. Но это место, на крайней лавочке под раскидистой магнолией, они оба знали очень хорошо. И часто приходили именно сюда, чтобы пообщаться. Твен надеялся, что Марк придёт: они же близнецы — значит, могут чувствовать друг друга на расстоянии. Так было всегда! Вот и сейчас он чувствовал, что сегодня брат заглянет на эту улицу, просто потому что соскучился по нему. Твен хотел в это верить.

Так и вышло. Спустя два часа ожидания Твен увидел брата-близнеца, гуляющего по этой улице. Марк наблюдал за артистами, вглядывался в лица художников, среди которых надеялся увидеть брата. А Твен в это время смотрел на Марка и улыбался оттого, как ведёт себя брат, когда не видит, что за ним наблюдают. Он прожигал его своим взглядом, надеясь, что это поможет Марку заметить его.

Наконец брат обернулся, наверное, почувствовав на себе взгляд, и стал всматриваться в людей. И тут он узнал себя. Точнее, свою копию. Недалеко от него, рядом с той самой лавочкой, стоял брат и улыбался. Целый год прошёл с момента их расставания, но, казалось, как будто вчера они сидели на этой лавочке и обсуждали новых девочек Марка или новую картину Твена.

Марк двинулся в сторону брата, скрывая свои эмоции. Твен тоже не стал ждать, пока к нему приблизится родной человек, и тоже пошёл навстречу. Когда оставалось преодолеть последние несколько метров, они уже бежали друг к другу, пока, наконец, не остановились.

Твен бросился к брату, стараясь его обнять, но Марк его остановил и оттолкнул. Злая ухмылка скользнула по его лицу. Он посмотрел в сторону, взял сигарету и прикурил.

— Марк, что с тобой, ты не рад меня видеть? — Твен изумлённо смотрел на близнеца, не зная, что делать.

— А ты ожидал крепких объятий и поцелуев? Да? Ты снова меня бросил, как тогда, в детстве, не помнишь? Это становится твоей привычкой? Ты знаешь, меня это изрядно бесит!