Вокзал "Техас - Луизиана"

— Извини, братишка, я не знал, что ты так расстроишься…

— Не знал он! Я тебя месяц искал по всему городу, всех на уши поднял, все больницы, морги обыскал. И ты сейчас мне говоришь о расстройстве?

— Прости, я же оставил тебе записку, что ухожу в горы!

– Не было никакой записки, никакой записки не было! Ты просто исчез, испарился… пуф… и нет Твена.

— Согласен, я был неправ, но мне нужно было уехать, просто необходимо. В тот момент у меня было такое состояние, на грани смерти. Мне нужно было выбрать: либо я немедленно уезжаю в горы, либо кидаюсь под поезд.

— Стой, стой, что ты такое говоришь? Самоубийство? Всё настолько серьёзно было?

— Абсолютно! Но всё хорошо — горы спасли меня. Там я понял, как я живу, зачем всё это. Ну и мне нужно было переосмыслить некоторые ценности, которые были важны мне когда-то.

— Давай присядем, а то меня ноги не держат — никак не ожидал увидеть тебя сегодня.

— А я вот уже два дня сюда хожу, надеясь увидеть тебя, и наконец ты пришёл. У меня не было информации, где ты теперь живёшь, поэтому я пошёл сюда, зная, что ты рано или поздно придёшь на эту улицу. Она всегда была особенной, правда?

— Да, точно! Я переехал, теперь живу в другом месте, недалеко от набережной. Виды там потрясающие на реку Миссисипи, но и аренда повыше.

— А ты где остановился?

— Пока в гостинице живу недалеко отсюда. Но надеюсь скоро сменить место жительства.

— Можешь у меня пожить, пока ищешь жильё. Места хватит обоим.

— Спасибо, брат, это ненадолго, не хочу тебя стеснять. У тебя, наверное, девушка есть, да?

— Нет, сейчас я пока без девушки. Я имею в виду без постоянной девушки. Не хочу заводить серьёзные отношения, не для меня это.

— Понимаю тебя. Думаю, ты просто ещё не встретил ту единственную, с которой захочешь построить что-то серьёзное. Я прав?

— Не знаю, что тебе сказать. Наверное, я боюсь каких-либо отношений. Любовь — это эмоции, отдача себя кому-то другому, а мне это совсем не интересно. Я люблю секс, больше мне ничего не нужно.

— Марк, ну что ты говоришь? Любовь — это чудо, и когда она настоящая, то никогда не принесёт тебе страданий. Я это понял, когда жил в горах целый год. Там любовь повсюду. Любовь к солнцу, которое согревает тебя днём. Любовь к величественным горам, которые стремятся к небу. Любовь к животным и птицам, которые окружают тебя там и никогда не причинят зла, потому что не чувствуют исходящей от тебя опасности. Там первобытная любовь, но самая чистая и самая бескорыстная. Этим я и хочу поделиться со всем миром и с тобой тоже.

— Здорово ты это всё сказал. Любовь и бла-бла-бла… Ты всегда был умнее меня, я это знаю. Ну а я сильнее! Одному достались мозги, другому — сила, всё правильно. Мы дополняем друг друга, ты не находишь?

— Я всегда это знал, мы с тобой две половинки одного целого. И в этом нет ничего странного. Ты мой брат, а я — твой, мы с тобой должны держаться друг друга, и тогда нам ничего в этом мире не страшно.

— Верно, брат. Ты, как всегда, прав, — Марк обнял Твена и положил руку ему на плечо. — Расскажи мне, как ты хочешь поделиться любовью… хм… со всем миром?

— Вот послушай, что я придумал. Когда я был в горах, я писал картины окружающего меня мира: горы, лес, животных, птиц. Всё то, что я не писал, когда жил в Новом Орлеане. Здесь мои картины были наполнены болью и страхом. Одиночеством была пропитана каждая деталь полотна, поэтому выставки с моими картинами каждый раз проваливались. Но сейчас всё будет по-другому! Я тебя уверяю.

— Как это?

— В моих картинах — сама жизнь, там столько любви и света, что хватит людям с избытком, ещё и останется. Мне только нужен один шанс. Всего один, и тогда меня наконец-то признают.

— Зачем тебе признание? Ты и так настоящий художник.

— Что я слышу? Марк, не ты ли хотел, чтобы мы прославились за счёт моих картин и стали богатыми?

— Это было год назад. После одной из выставок ты просто собрался и ушёл, даже не попрощавшись со мной. Весь этот год я жил лишь надеждой на то, что ты вернёшься и простишь меня.

— Брат, о чём ты? За что тебя прощать? Ты же ни в чём не виноват передо мной.

— Если бы не эти выставки, на которые я толкал тебя, когда ты был ещё не готов, ты бы не ушёл и не оставил бы меня.

— Я, наоборот, благодарен тебе за то, что ты толкал меня на эти выставки, потому что без них я не ушёл бы в горы и не обрёл любовь, которая теперь живёт во мне.

— Значит, верно говорят: что ни делается…

— …всё к лучшему! Верно, — закончил Твен.

— Значит, нас ждёт новая выставка и новое видение мира?

— Всё правильно говоришь! Нам нужно сделать выставку с моими картинами. Ты поможешь мне?

— О чём разговор? Конечно! Где твои картины?

— Они в гостинице, где я живу. Нужно будет перевезти их в твою квартиру, там понадёжнее будет.

— Этим и займёмся. Не терпится взглянуть на твои шедевры.

— Пойдём. Посмотришь на так называемые шедевры! Ты будешь первый, кто их увидит и оценит. Твоё мнение очень важно для меня. Если они тебе не понравятся, я их выброшу, и никакой выставки не будет, так и знай. Так что поосторожнее с высказываниями.