Волчата

Они миновали мельницу, развалины которой еще дымились. Останавливаться у пепелища побоялись: могли нагрянуть усташи. Реку перешли вброд. Ванко с автоматом наперевес шел впереди. Пройдя немного по берегу, они свернули в лес.

— Вот он! — воскликнул Ванко, когда они подошли к лежавшему на земле человеку.

Душко приблизился и, увидев связанного, побледнел:

— Это Стипе! Мы его схватили еще в то лето, когда только война началась. Это он убил моего отца, а мне хотел руку отрубить! Это он Ненада изувечил! Кто знает, сколько жертв на его совести…

Стипе Баканяц очнулся. После того как Сима выстрелил в него, ему оставалось только бороться за жизнь. Какую непростительную ошибку он совершил! Теперь все пропало. Свои же дружки его предали. Неужели обок с золотом всегда несчастье ходит? Помнится, об этом у них в доме всегда спорили. Сам же он считал, что все эти сомнения — от лукавого, а в жизни надо быть цепким, ухватистым, вертким, тогда и проживешь безбедно…

Метр за метром полз он к реке, надеясь, что здесь найдет спасение. Он уже проклинал себя за то, что руки его потянулись к чужому золоту. Того, что он совершил, ни отец, ни мать никогда бы ему не простили… Он мысленно видел всех, кого до смерти забивал палками, бросал в реку, зарывал живьем в землю, жег на огне. Как же страшно проклинали его те, кого он отправлял на верную смерть!

Ночью Стипе охватил такой ужас, что он чуть с ума не сошел. Может быть, это его жертвы пришли за ним и хотят отомстить? За ним ли? А может, за Симой, который был с ним заодно? Или за Куделой? С живыми воевать все же легче. А вот как быть с мертвецами?.. Стипе обернулся, осмотрелся, но вокруг никого не было. Однако страшные видения не проходили.

Увидев в воде свое заросшее щетиной лицо, ввалившиеся глаза, окровавленные руки, Стипе невольно подумал о смерти. Неужели вот здесь, у реки, и ждет его конец? Но он не хочет умереть, как Муйо Бегич, которого он сжег вместе с мельницей. Но сейчас ему бы не позавидовал и этот турок…

Ослабевшей рукой Стипе схватился за пистолет, чтобы вставить дуло в рот, но в последний момент ему не хватило храбрости, чтобы нажать на спусковой крючок.

«Нет, — подумал он. — Еще слишком рано. Многие выпутывались и из более сложных ситуаций. Еще не все потеряно. Если меня схватят партизаны — дело дрянь, если Кудела — тоже. А вот если подберет какой-нибудь крестьянин, поможет до дому добраться, родственникам сообщит… Теперь все в руках судьбы… Откуда появились эти проклятые сопляки? Еще летом мы выкуривали их из развалин, половину перестреляли, как зайцев. Эх, дать бы по ним из автомата! Но нет, стой! Надо их перехитрить…»

Когда ребята ушли, Стипе решил, что обманул их. «Поверили! Ведь обманул же я раньше партизанскую охрану, часового убил, а сам скрылся. Нужно потребовать, чтобы меня доставили в штаб партизан на Козаре, а по дороге всякое может случиться…»

Но когда среди снова появившихся ребят он заметил того самого Душко Гаича, у которого своими руками убил отца, брата, замучил деда, надежда на спасение лопнула, словно упавшее на землю стекло. Ужас охватил его.

— Надо оттащить его подальше от дороги в лес и там за все рассчитаться, но сперва выслушаем, что он нам скажет. Так нам советовал Михайло, — предложил Остоя.

Оттащив Стипе поглубже в лес, ребята привязали его к дереву. Лучи предзакатного солнца проникали через густые ветви в чащу леса, от поднимавшихся от земли испарений колыхалась листва, медленно наползал ночной туман.

Ребята окружили Стипе, держа оружие на изготовку.

«Поглядите-ка на них, — подумал Стипе. — Весной еще были ягнятами, а сейчас уже с оружием…»

— Узнал ты нас, Стипе Баканяц? — резко спросил Остоя.

Стипе молча смотрел на них.

— Давай-ка мы немного освежим твою память, — громко сказал Душко. — Узнаешь его? — показал он на Остою. — Это он тебе камнем в спину запустил, когда мы тебя первый раз схватили. Другого, которому ты руку отрубил, в живых уже нет.

— Что вы хотите со мной сделать? — спросил Стипе, стараясь говорить так, чтобы голос его не дрогнул.

— Казним, — спокойно ответил Остоя.

— Не имеете права! Я партизанские законы знаю. Вы должны отвести меня в штаб на Козаре. Там я сообщу важные сведения…

— Нам расскажи.

— Вам я ничего не скажу: малы еще.

Тут Душко взорвался:

— Малы, говоришь? Надо было тебя в первый же раз камнями прикончить! Тогда бы ты не убил моего отца. На твоей совести столько погибших…

— Бог мне судья, но только… твоего деда я не пытал. Это делали другие. Я его лишь прикончил, чтобы он сильно не мучился, — нагло проговорил Стипе.

Земля качнулась в глазах Душко. Он чуть не потерял сознание.

«Так, значит, дедушка тоже погиб? А мы-то его каждый день ждали. Почему же ни мельник, ни Михайло ничего не сказали нам об этом? Ведь они-то все знали», — подумал он.

— Если не хочешь, чтобы мы тебя сожгли живьем, говори, как умирал мой дед?

— Джуро Гаич умер как герой. Никого не предал, никого не выдал. Но если бы я его не убил, он бы меня после все равно прикончил.

— А мельник? Зачем ты сжег мельницу?