Волчье время. Германия и немцы: 1945–1955

В то время как завод построили в кратчайшие сроки, идиллический «дачный городок» так и остался на бумаге, если не считать маленького, но красивого поселка Штаймкер-Берг для семей ведущих инженеров и специалистов. С нападением на Польшу и началом войны автомобиль для широких масс оказался таким же пустым обещанием, как и образцовый город. Мечта о доступном автомобиле превратилась в оружейный завод, а обещанный город – в рабочий лагерь. Спроектированный Фердинандом Порше «Фольксваген» вышел лишь в нескольких экземплярах. На его усиленной раме в ходовой части разместили открытый кузов с ковшеобразными сиденьями. Вместо «Жука» с конвейера сошел внедорожник, неуклюжий аналог американского джипа. Пропагандистская помпа вокруг KdF-автомобиля принесла тяжелое разочарование многим гражданам, вложившим серьезные суммы в акции государственного займа. В финансировании проекта приняли участие 336 тысяч человек, а машин было продано всего 630. Оставшиеся с носом вкладчики попытались получить свои деньги после войны, предъявив иски к заводу Volkswagen, однако их попытки не увенчались успехом.

Вместо запланированных однотипных домов с маленькими садиками выросли длинные, монотонные шеренги наспех сколоченных бараков с глинобитными полами. Лагерь был заселен итальянским рабочими, присланными дружественным режимом Муссолини. Нацистским планировщикам пришлось ради них изменить свой гордый первоначальный замысел – построить город без церкви. В церковь перепрофилировали одну из пивных. Кроме того, потребовался павильон для торжественных собраний и праздников, чтобы поддерживать у привыкших к теплому климату итальянцев соответствующее настроение с помощью пропагандистских увеселительно-развлекательных мероприятий.

Жизнь итальянцам отравляло соседство с «Восточным лагерем», в котором за колючей проволокой в нечеловеческих условиях содержались польские, а позже и русские рабочие, а также внешнее отделение концентрационного лагеря Нойенгамме и несколько маленьких лагерей на территории завода, давно уже выпускавшего наряду с автомобилями авиационные бомбы, противотанковые мины и фаустпатроны. Часть заключенных жили в огромных сырых подвалах без окон прямо под производственными цехами и покидали их, лишь отправляясь на свои рабочие места. В умывальных комнатах цеха № 1 жили несколько сотен венгерских евреек и югославских партизанок. Дневной свет они видели, лишь когда их направляли на работы в другие сектора завода.

В 1943 году в городе KdF-автомобилей работали 10 тысяч заключенных, что составляло две трети персонала. В лагере жили 2500 французов, в том числе несколько сотен добровольцев молодежной организации режима Виши, и 750 нидерландцев, 205 из которых были студентами, приговоренными в 1943 году к принудительным работам на заводе за то, что они отказались подписать заявление о признании гитлеровского режима. Остальных нидерландцев насильственно рекрутировали во время «призывных мероприятий». Их, как и французов, разместили в бараках рабочего поселка, который большинство итальянцев уже давно покинули. В соответствии с национал-социалистской расовой теорией с французами и нидерландцами обращались гораздо лучше, чем с «восточноевропейскими рабочими». Они могли свободно перемещаться по территории лагеря и получали более высокую заработную плату. По воскресеньям они разгуливали по лагерю в элегантных костюмах, странно диссонировавших с мрачной, депрессивной обстановкой. Нидерландцы больше всех заботились об улучшении атмосферы в лагере, выступали организаторами всевозможных мероприятий для рабочих групп разного происхождения и взяли на себя «функцию связующего звена между руководством завода и иностранными рабочими». Польские рабочие тоже пользовались определенной, хотя и весьма относительной, свободой: в отличие от узников заводского концентрационного лагеря, их держали взаперти не круглосуточно. Нацисты поняли, что определенный минимум свободы передвижения рабочих положительно отражается на производительности труда и качестве продукции.[235]

Чтобы поддерживать дисциплину среди «расконвоированных», за малейший проступок их подвергали жестоким наказаниям. На всех дорожках в лагере и за его пределами, а также в цехах и других помещениях завода патрулировали заводские охранники и солдаты гестапо. Тот, кто привлекал к себе внимание, рисковал загреметь в воспитательно-трудовой лагерь, из которого выходил в лучшем случае сломленным физически и психологически. Каждый восьмой рабочий завода из числа тех, что находились на казарменном положении, прошел эту суровую «школу». Панический страх перед мучениями, которым подвергались заключенные, и относительно сносные условия жизни в заводских лагерях обеспечивали железную дисциплину. Рабочих нещадно били даже на самом заводе, во время работы. Для этого начальство прибегало к помощи заводской охраны. От услуг гестаповцев оно предпочитало отказываться, поскольку те обычно возвращали рабочих в таком состоянии, что они уже ни на что не годились.