Волчье время

Даже сейчас, когда они услышали отчаянный призыв о помощи, им, по большому счету, некого было отправить в Южный порт – их было слишком мало даже для защиты возведенной на скорую руку баррикады.

За стеной тоже услышали звуки трубы. Теперь, когда стало понятно, что скрытное нападение не удалось, не было больше никакой причины тянуть время. Войско Олварга пришло в движение – как будто тёмная лавина разом хлынула от леса к городской стене. Подобный штурм – без требушетов, катапульт, осадных башен и навесов – Ирем раньше видел только в приграничных крепостях на севере, где толпы варваров из Такии, Каларии и Тареса до сих пор воевали так, как это делалось при Энриксе из Леда. Коадъютор мысленно пообещал себе, что ни один из этих грязных оборванцев не окажется по эту сторону стены в ближайшую пару часов.

Магический барьер все еще действовал, но Ирем видел, что он начинает истончаться – часть снарядов, выпущенных со стены, все-таки попадали в цель, и рыцарь был почти уверен в том, что за это следовало благодарить магов из Совета Ста. Стоявший рядом с Иремом магистр все заметнее бледнел от напряжения, а пальцы, которыми он сжимал висевший на цепочке амулет, тряслись, как будто маг был совсем дряхлым стариком, но воздух вокруг них обоих резонировал от Силы, от которой кожу Ирема словно покалывало тысячей невидимых иголок.

- Отличная работа, мэтр!.. А теперь спускайтесь. Время магии закончилось, - оскалился лорд Ирем, когда гвинны добрались до подножия стены, и, не переставая осыпать их баррикаду стрелами, начали поднимать осадные лестницы.

В крови у него бушевал люцер, и, как ни странно, в тот момент, когда все, наконец, пришло в движение, и многомесячное ожидание буквально за секунду разрешилось долгожданным, восхитительным, пьянящим хаосом, лорд Ирем чувствовал себя почти счастливым.

Большую часть лестниц им все-таки удалось столкнуть – где-то при помощи рогатин, а где-то и вовсе голыми руками. Но, пока одни лестницы с гроздьями уцепившихся за них людей падали вниз под аккомпанемент яростной ругани и криков, снизу уже надвигались новые, а те из гвиннов, кому деревянных лестниц не досталось, пускали в ход канаты и веревочные лестницы с крюками на конце, с кошачьей ловкостью карабкаясь по ним наверх, так что врагов на баррикаде постоянно прибывало. Лучники теперь могли стрелять практически в упор - Ирему в память ярче всего врезался момент, когда стрела вошла в глазницу рыжего косматого гиганта, разрубившего щит Ирема одним ударом топора, и гвинна отшвырнуло назад с такой силой, что он рухнул вниз, утянув за собой пару своих товарищей. Лёгкие Ирема горели от нехватки воздуха, тяжёлая кольчуга и помятый нагрудник сдавливали ребра, не давая сделать полноценный вдох, и коадъютору казалось, что он задохнётся раньше, чем кто-нибудь успеет его убить.

Это тянулось бесконечно долго – лязг оружия, скользящие удары по наплечникам и шлему, боль в руке, держащей щит, и мешанина голосов, среди которой уже невозможно было разобрать, кто здесь кричит от ярости, а кто – от боли. Ирем уже не верил в то, что этот бой когда-нибудь закончится, когда почувствовал – не «понял», не «увидел», а именно ощутил всем своим существом – что натиск нападающих утратил прежнюю решительность и ярость. Плохо понимая, сколько всего человек им противостоит, и видя только то, что ни один из нападавших так и не сумел прорваться на ту сторону стены, гвинны, растерявшие весь боевой запал, на время отступили, бросив раненных или разбившихся во время приступа соратников на милость победителя.

Ирем сумел спуститься с баррикады, но на большее его уже не хватило – ноги подкосились, и он сел на землю, привалившись спиной к груде камней. Он смутно осознавал, что они совершили невозможное и выиграли сражение, которое нельзя было выиграть, но не испытывал ни торжества, ни даже удовлетворения – у него просто не осталось сил на то, чтобы радоваться победе. Он попробовал снять шлем – ему казалось, что без шлема дышать будет легче – но руки безвольно скользнули по железу. Ирем вспомнил, что под действием люцера человек может не чувствовать усталости, пока не рухнет замертво, и ему еще повезет, если он свалится в глубоком обмороке раньше, чем загонит себя до смерти.

Кто-то поднёс к его губам фляжку с водой, и Ирем чуть не застонал от наслаждения, только сейчас сообразив, до какой степени ему хотелось пить. Он успел выпить почти все, что было внутри фляги, прежде чем к нему вернулась способность соображать, и рыцарь понял, что присевшим рядом человеком была Лейда.

В отличие от доспеха Ирема, который можно было снять только с помощью кузнеца, её кольчуга была почти невредимой. Когда Ирем поставил гверрцев во вторую линию, Лейда неодобрительно усмехнулась, но Ирем и бровью не повел. «Если хочешь на моё место, подожди, пока меня убьют, - мысленно сказал он. – Мужчины для того и существуют, чтобы женщинам – даже таким, как ты, – никогда не пришлось стоять в стене щитов».