Волчьи выродки

При этих словах сердце у Жогова в очередной раз ёкнуло и бешено забилось. Вот, оказывается, то необъяснимое, что витало над ним в воздухе, и он силился понять это ночью: вместе с погибшей матерью по одному документу можно провести и детей – так сказать, сделать из них «мёртвые души», а записать, что мать, прежде чем покончить с собой, отправила «на тот свет» своих детей. «Что ж, вполне правдоподобно, – подумал Жогов. – Тем более что моему начальству будет абсолютно наплевать на то, сколько здесь погибло людей – одним числом меньше или одним числом больше!.. Приготовить такой документ не составит особого труда!» – подвёл он черту в своих размышлениях.

– Скажите, господин Крамер, а почему бы вашим антифашистам не взять к себе на попечение немецких детей, которые остались сиротами? – решил на всякий случай проверить искренность немца полковник. – Их сейчас вон сколько обитает по задворкам и в подвалах разрушенных домов… Откуда такое рвение помочь русским детям?

– Во-первых, я не господин, – рассерженно отреагировал Крамер на такое обращение к нему русского офицера. – Я антифашист и такой же товарищ, как и вы!.. И прошу вас больше не обращаться ко мне так…

– Хорошо, не буду, – мягко улыбнулся в ответ Жогов.

– А во-вторых, – он гневно сверкнул глазами, – я немецкий коммунист и содержался в одной камере с Эрнстом Тельманом* в Берлинской тюрьме Моабит, – подчеркнул он с гордым видом. – И вам должны быть понятны идеологические разногласия между антифашистами и общей массой немецкого населения. Приютить даже самого изголодавшегося беспризорника такому, как я, очень

трудно, если тот узнает, кем является его приёмный родитель. Ведь все немцы от мала до велика считают, что мы предавали интересы своей страны и «великого фюрера». Именно по этой причине, как они считают, потерпел поражение третий рейх!.. Но мы-то знали ещё в 1932-м году, куда заведёт политика Гитлера! – потряс он указательным пальцем. – И вот он, результат: Германии как суверенного государства больше не существует!

– Ну, ты, товарищ Крамер, тут немного перебрал, – рассмеялся полковник. – Раз существует народ – значит, есть и государство. Разгребёте вы эти развалины , – кивнул он головой в сторону окна, – построите новые дома и восстановите государство, только лучше прежнего… Ну, а скажи, товарищ Крамер, много ли у тебя друзей-антифашистов и сколько детей вы можете взять на попечение? – снова полюбопытствовал он, уже убедившись в искренности немца, и внезапно ему в голову пришла идея, от которой его даже в жар бросило. Идея жестокая, как посчитал он, но вполне справедливая…

– Друзей у меня предостаточно, – коротко ответил немец. – И что касается детей вообще, независимо от их национальности, то мы решили общими усилиями организовать дом-приют для всех маленьких узников концлагеря Майценех. Так что взять на попечение мы можем много…

– Отлично! – выпалил Жогов. – Ей-богу, старик, теперь я просто обязан тебе помочь! Поедешь ты со своими племянниками… Сейчас, я так понимаю, ты, товарищ Крамер, отправляешься в котельную?

Выслушав перевод, немец утвердительно кивнул головой.

– Тогда не сочти за труд и ещё раз нанеси визит Суворову: скажи ему, чтобы он немедленно шёл ко мне. Передай, что совещание ещё не закончилось…

Эрих Крамер, обнадёженный обещанием полковника, что непременно поедет в Россию сопровождать племянников, с радостным настроением покинул кабинет, а через полчаса в нём появился Суворов. Вид у коменданта был озабоченный и немного недовольный. При его появлении Жогов попросил Сашко выйти из кабинета.

– Прошу не обижаться, Анастасия Ильинична, но разговор у нас должен состояться с глазу на глаз, – объяснил он причину такой просьбы, от которой, надо сказать, и Суворов пришёл в замешательство.

Когда женщина покинула кабинет, комендант недоумённо посмотрел на полковника СМЕРШа и очень осторожно спросил:

– Что за секретность, Иван Николаевич?

Жогов поднял на него глаза, которые, казалось, готовы были испепелить Суворова.

– Жалобы сыпятся на тебя со всех сторон, Александр Михайлович, – жёстко заявил он. – Говорят, что ты притесняешь местных…

– Что?.. Да вы что, Иван Николаевич?! – округлились глаза у коменданта. – Это кто же мог такое сказать? Эрих Крамер, что ли?.. Так я всё по уставу…

– И без него есть кому сказать, – отрезал полковник, не дав ему договорить.

– Да вы бы объяснили, в чём моя вина!

– Твоей вины, Александр Михайлович, хватит на то… когда ты потакал солдатам из хозяйственного взвода обделять продовольствием заключённых филпункта, – этого вполне достаточно, чтобы тебя отправить вместе с ними одним этапом и в одном вагоне!.. – не меняя тона, сказал Жогов. – Или я не прав?!

Суворов виновато опустил голову и уставился в пол.

– Ну, да ладно, – внезапно смягчил интонацию полковник. – Если вы мне поможете в одном деле, то я обещаю всё забыть.

Суворов оживился.

– Да, Иван Николаевич, я вас слушаю, – с готовностью сказал он.

– В первую очередь, впиши Эриха Крамера в транзитный конвой почтовым курьером, – распорядился Жогов. – Там два его племянника…