Волчья мельница

Она вошла в помещение с низким потолком, где были свалены тюки с тряпьем. Колен Руа как раз закупил его накануне и снова долго препирался со старьевщиком, запросившим большую цену. То был старик с носом, как клюв хищной птицы. Клер его не любила. Он собирал свой товар (ветхое постельное белье, полотенца, непригодные для носки рубашки) в Ангулеме – в кварталах Старого города, где проживали именитые граждане и буржуазия, и на окраинах. Когда его шарабан, запряженный рослой тягловой лошадью, подъезжал к мельнице, женщины бросались врассыпную. От тюков нестерпимо воняло, да и старьевщик любил распускать руки. Однажды он обнял Клер за талию и попытался чмокнуть в щеку. Она в ужасе отпрыгнула.

Клер проворно взбежала на второй этаж. С детства она обожала бывать в сушильне, где на пеньковых веревках были развешены сотни листов бумаги. Ей нравилось представлять, что ангелы тоже прилетают сюда, чтобы просушить крылья. Двумя пальчиками она потрогала бумагу. То что надо!

Снизу послышался визг, и что-то потерлось о ее ботинки. Клер посмотрела под ноги. Оказывается, щенок увязался за ней и теперь радостно вилял хвостом. Он распластался на полу, а потом перевернулся, выставив напоказ брюшко.

– Соважон[10]! Я все утро тебя искала! Разбойник, ты, наверное, все это время гулял. Надеюсь, в поместье Жиро ты не суешься. Там могут и пристрелить…

Клер опустилась на колени, чтобы приласкать щенка. Полугодовалый, он уже был очень крупным. Крепкие высокие лапы, прямая спина, золотистые глаза… Его волчья кровь проявлялась в том, как он выл и втягивал в себя воду, вместо того чтобы лакать ее по-собачьи. Хорошо еще, что светлая отметина, опускавшаяся с макушки на морду справа-налево, через левый глаз, роднила его с обычными собаками. Прямостоящими ушами он тоже больше походил на мать, чем на отца, несмотря на унаследованное от Моиза молочно-белое пятно.

Заслышав стук копыт, девушка вскочила. Всадник явно направлялся к мельнице. Клер подбежала к арочному окну, так похожему на окна в старых замках, – по крайней мере, ей так казалось.

Лошадь под всадником была серая, но ее грудь потемнела от пота.

– О нет! Это Эдуар Жиро! Что ему от нас нужно?

Мсье Жиро спешился и, разговаривая с Бертий, привязал уздечку к кольцу, вмурованному в стену дома. Навстречу ему, широко улыбаясь, выбежала Ортанс. Влекомая любопытством, Клер тоже поспешила вниз. Она буквально слетела по лестнице, и Соважон несся следом, громко тявкая, – он всегда так встречал чужих.

– А вот и ваша дочка! – воскликнул Эдуар Жиро, лицо у которого было очень красное. – Здравствуйте, мадемуазель! Доктор велел побольше себя нагружать, вот я и решил прокатиться верхом. А по пути домой дай, думаю, заеду на мельницу и поздороваюсь с дамами!

У Бертий порозовели щеки. Наверняка, завидев всадника, она решила, что это кто-то из сыновей Жиро, но никак не их отец. Ортанс не знала, как угодить гостю. Клер находила такое поведение нелепым.

– Стакан прохладной воды, мсье Жиро? Или, может, белого вина? – ворковала супруга бумажных дел мастера. – Огромное вам спасибо за заказ! Времена для мужа настали тяжелые. Конкуренция, что поделаешь… И добираться к нам далеко. Доставка товара становится проблематичной!

– Мама! – сердито одернула ее Клер.

По ее мнению, дела семьи совершенно не касались этого грубого, бестактного человека. Эдуар Жиро не стал даже соблюдать годичный траур, как это заведено у порядочных людей, а еще Клер винила его в отъезде своего друга Базиля.

– С каким презрением она на меня смотрит! – иронично заметил мсье Жиро. – Ну и характер! Мужу придется с вами считаться, юная Клер! И пес у вас забавный. Вылитый волчонок!

Клер и бровью не повела.

– Наверное, зрение вас подводит, мсье, – сухо отвечала она. – Это помесь, да, но дом от чужаков он защищает прекрасно!

Эдуар Жиро натянуто расхохотался. Ортанс угрожающе покосилась на дочь и отправила ее в дом за кувшином вина и серебряным стаканом. Бертий, которая без помощи Клер не могла сдвинуться с места, уткнулась в свое шитье. Ей кокетничать не было нужды: мужчины ее попросту не замечали. Даже этот богатый фермер с ужасной репутацией бабника. Клер в кухне никак не могла успокоиться:

– Болван неотесанный! Смотрит на меня своими сальными глазками! Папа прав, нельзя отходить далеко от дома… Прикоснись он ко мне, меня бы сразу вырвало!

Это напомнило ей о Фредерике. Несколько дней назад юноша уехал в Бордо, на свадьбу брата Бертрана. Клер не видела его с похорон мадам Марианны. Казалось бы, слава Богу, но все же она была чуточку раздосадована. Жители долины, да и в Пюимуайене, считали их женихом и невестой. Клер не опровергала эти слухи, но и не подтверждала. Забавно, когда местные свахи расспрашивают тебя, следят, куда ты и с кем пошла… Пожав плечами, девушка понесла вино на улицу. Эдуар окинул ее масляным взглядом:

– Благодарю вас, мадемуазель! Если б еще увидеть улыбку на ваших прелестных губках!