Волчья песнь

— Мы просто хотели уберечь тебя, — перебил Келли, и его слова были пронизаны досадой. — Знаю, тебе не нравится такое слышать, но я очень надеюсь, что ты поймешь хотя бы это.

Я невесело рассмеялся.

— Понять? Конечно. Почему нет. А ты понимаешь, почему я так зол, что едва соображаю? Понимаешь, почему один ваш вид делает меня счастливым и несчастным одновременно? До того, что я не знаю, обнять вас или надрать ваши гребаные задницы.

Келли опустил голову.

— Конечно, нет. Потому что вы выбрали путь наименьшего сопротивления. Все, о чем вы могли думать, все, о чем он мог думать, — это месть. А не последствия нашего пребывания здесь. Не о том, как справиться с горем от потери стаи. От потери своего чертового Альфы. И поскольку новый Альфа принял решение, с которым вы все единогласно согласились, мы были вынуждены довольствоваться тем, что у нас осталось. Так что, да. Здесь есть кровь. Моя кровь. И кровь вашей матери. И Марка. И каждого человека из моей стаи. Потому что они истекали здесь кровью. Ради меня. Ради вас. И ради него.

Картер остановился, сжав руки в кулаки, его плечи были напряжены. Он слышал каждое слово.

— Мы пытались, — начал Келли прерывающимся голосом. — Мы хотели… просто. И дня не проходило, чтобы мы этого не делали, Окс. Ясно? Чтобы мы не вспоминали о тебе. Чтобы не желали оказаться дома с тобой. И мамой. И Марком. Я знаю, ты потерял свою мать, Окс. А мы потеряли своего отца, но когда… мы… Уехать от вас оказалось труднее всего в жизни. Думаешь, мы не горевали? Еще как. Мы горевали по отцу. По нашему Альфе. Но это не шло ни в какое сравнение с тем, как мы горевали, оставляя вас всех здесь.

— Вам следовало вернуться домой.

— Следовало.

— И вам не следовало обрывать с нами связь.

Келли вытер глаза.

— Да. Я знаю. Но я также знаю, почему мы это сделали. Гордо… он… эм… Он боролся до последнего. Говорил, что это глупо. Что ты… ты не поймешь. Но для нас. Для волков. Все обстояло иначе. Потому что тогда мы все были связаны узами с тобой, Окс, понимаешь? И это было больно. Очень больно. И мы не могли сделать то, что должны были, оставаясь привязанными к тебе. Видя твои слова на экране его телефона. Читая…

— Оно того стоило?

Келли посмотрел в окно на брата.

— В какие-то дни, полагаю, да. В другие — нет. Про большую часть времени не знаю, что и сказать. Потому что понятия не имею, как мы теперь вписываемся сюда. Ты ведь тоже чувствуешь это, правда?

Он открыл дверцу и вышел из машины.

Я наблюдал за ними через окно.

Келли подошел и встал рядом с братом, плечо к плечу.

Картер выглядел напряженным. Они оба так выглядели.

Подумалось, что теперь их можно принять за близнецов не только из-за похожей внешности, но и из-за того затравленного выражения, что застыло на их лицах. Того, как чувство вины давило на обоих.

Было больно, когда они уехали.

Когда умерла моя мать. Когда умер Томас.

Но мы горевали. По ним. По всем ним.

И боль до сих пор не исчезла. Может, разве что, стала более терпимой, чем раньше.

Они же оказались лишены этого.

Потому что продолжали вариться во всем произошедшем. В том, что натворил Ричард Коллинз и в том, что делали сами.

Да, это был их выбор.

Будь то семья или обязательства.

Но у них не было возможности остановиться. Отдохнуть. Оплакать все, что они потеряли.

Мое сердце разрывалось из-за этого.

Я последовал за ними.

Они смотрели на меня, пока я медленно шел к ним.

— Я не знаю, как простить вас, — признался я. — Как простить Джо.

— Но ты простил Гордо, — заметил Картер с горечью. — Это оказалось достаточно просто.

— Ни хрена я ему не простил. То, что я с ним разговаривал, еще ничего не значит. Поверь мне, он точно в таком же положении, как и любой из вас.

— Я бы поступил так снова, — категорично заявил Картер.

Келли издал сдавленный звук.

— Серьезно? — спросил я.

— Если бы все это случилось снова, если бы нам пришлось пройти через это заново, я бы поступил точно так же. — Он был непокорным. Сердитым. Напуганным.

— Почему?

— Потому что нам нужно было уйти.

— Вы могли взять меня с собой.

— Ты не понимаешь, — Картер выглядел расстроенным.

— Полагаю, это мы уже выяснили.

— Папа знал.

— Картер, — осадил его Келли.

Картер проигнорировал брата. Он не сводил с меня глаз.

— Знал — что? — я перевел взгляд с одного на другого.

— Он не сказал этого напрямую. Не сразу. И не был слишком многословен.

— Картер, — попытался вновь Келли, — может, ему лучше услышать это от…

— Папа велел нам защищать тебя, — перебил его Картер. — Потому что ты особенный. Потому что ты не такой как все. Сказал, если с ним что-нибудь случится, мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы уберечь тебя, чтобы ты был в безопасности. Точно так же, как мы оберегали бы маму. Потому что ты важен. Но немного иначе.

Мне будто дали под дых. А сердце снова и снова разрывалось в груди.