Волчья песнь

— У меня есть выбор, верно? — спросил я.

Он склонил голову набок, глядя на меня.

— Пойти с тобой, — пояснил я.

Томас оглянулся в сторону леса. Теперь там появилось какое-то движение. Среди деревьев я расслышал звуки других волков. Тявканье. Лай. Пение. Вой. Их были десятки. Может быть, сотни.

Они звали меня. Пели мне: «Мы здесь мы готовы когда ты соберешься стая и сын и брат и любовь мы готовы и мы можем ждать столько сколько нужно».

Томас повернулся ко мне.

— Или же вернуться обратно.

Он снова фыркнул.

— Мой папа сказал, ко мне будут дерьмово относиться, — произнес я. — Перед тем, как ушел от нас. Ты знал об этом?

Томас тихонько заскулил.

— Так и сказал. Сказал, что я просто тупой старина Окс, к которому всю жизнь будут дерьмово относиться. Но он оказался не прав.

Волки в лесу завыли.

— Он оказался не прав, — повторил я. — Потому что Джо нашел меня. И привел к тебе. Ты дал мне цель. Дал мне дом. Целую стаю. Семью.

Глаза волка стали влажными и яркими.

— Ты мой отец, — сказал я, хотя голос сорвался. — Во всех отношениях, пусть и не по крови.

И тогда я ощутил ее. Связь. Нить, которая протянулась между нами даже после смерти. Она была не настолько крепкой, как раньше, и, вероятно, никогда не будет, пока я еще жив, но она была.

И по ней пронесся шепот.

Самый тихий из голосов.

— Позаботься о них ради меня, сын мой.

Томас Беннет подался вперед и прижался носом к моему лбу.

И я выдохнул:

— О…

* * *

Я открыл глаза.

И понял, что нахожусь в комнате, погруженной во мрак.

Со всех сторон меня обдавало жаром.

Я чувствовал себя в безопасности, мне было тепло.

Но присутствовало и еще что-то. Нечто большее.

В комнате раздавались тихие удары, накладывающиеся поверх друг друга.

Некоторые звучали в унисон.

Другие — нет.

Но все они были медленными и мелодичными.

Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что это.

Сердцебиение.

Я слышал, как бьются сердца.

Различал их одно за другим.

Со мной в комнате было десять человек.

Их должно было быть одиннадцать.

Их должно было быть одиннадцать.

Их должно было быть…

— Тише, — прошептал голос у моего уха. Прохладная рука коснулась разгоряченного лба, убирая с него волосы. — А то разбудишь остальных.

— Я даже слова не сказал, — слабо пробормотал я.

— Знаю, — произнесла Элизабет. — Но тебе и не обязательно это делать. Больше нет.

Я понимал, что она имеет в виду. И почему она об этом говорит. Но это казалось невозможным.

И я знал чьего сердцебиения не доставало.

— Джо? — спросил я.

— Закрой глаза, — произнесла она мне на ухо. — Потому что теперь все по-другому, и ты должен найти способ сохранить свою человечность. Закрой глаза, Окс. И слушай.

Я так и сделал.

Я много чего слышал.

А чувствовал и того больше.

Слышал сердцебиение моей стаи, что лежала вокруг меня на полу гостиной в доме в конце переулка. Вокруг нас были разложены подушки и одеяла, и все свернулись калачиком друг напротив друга, каким-то образом дотягиваясь и соприкасаясь, волки вокруг людей. Я находился в центре. Элизабет лежала рядом с моей головой. Справа от меня было пустое место.

Я слышал их дыхание.

Тихие вздохи, которые они издавали во сне.

Я принюхался к ним. Пот, грязь и кровь, но под всем этим улавливался лес и деревья, солнечный свет, просачивающийся сквозь полог листьев, и этот особый запах, что бывает прямо перед грозой, резкий и землистый.

Но присутствовал и другой запах. Более тонкий, заложенный в каждом из них.

Я узнал его, потому что он был моим собственным.

Они все пахли как я.

Как их Альфа.

Хотя был он не только моим.

Потому что, дополняемый моим собственным ароматом, там был сильный запах другого.

И этот запах, о, этот запах будто вонзил в меня свои когти у основания шеи и одновременно у основания позвоночника, а затем дернул.

Я зарычал, больше по-звериному, чем по-человечески.

Стая зашевелилась вокруг меня, но не проснулась. Я слышал, как их сердцебиение слегка участилось от звука, который вырвался из моего горла.

Я последовал за запахом.

В конце переулка стоял дом.

Пахло стаей, и этот запах пропитал собой все дерево.

Слышались голоса, отголоски прошлого, людей, что собрались в воскресенье, потому что это была традиция.

Повсюду присутствовал запах другого Альфы, но это не раздражало.

Он был частью этого дома.

Вплетаясь в каждую доску. Каждую стену. Каждую плитку.

Он был здесь, с нами.

И всегда будет.

Дальше.

Вокруг дома в конце переулка была примыкающая территория.

Маленький «торнадо», требующий, чтобы его родители рассказали ему о конфетах и сосновых шишках. Эпичном и восхитительном.

Был еще один дом.

Старый дом.

Дом, в котором когда-то поселилась печаль из-за трусости отца.

Дом, который вновь стал целостным благодаря любви волков.

Кровь на полу, скрытая от посторонних глаз, но захороненная в его костях.

Здесь она смеялась.

Лопала мыльные пузыри.

Села за стол и сказала мне, что у нас все будет хорошо, показала мне, что с нами обоими все будет хорошо.