Волчья река

– Пора сменить телефоны, – говорит Сэм. – Может быть, у меня легкая паранойя по поводу этих киношников, но мы уже довольно давно не меняли номера. Ты мне веришь?

– Конечно. Детям тоже?

– Да. Я уже заменил их сотовые. Внес туда номера, которые им могут понадобиться, плюс оба этих. У тебя в телефоне уже есть мой номер, Коннора, Ланни, Кец, Престера, Хавьера, Майка и твоей мамы.

– Наверное, нужно еще добавить номера Спаркса и Фэйруэзера, – говорю я. – На всякий случай.

Сэм отдает мне мой телефон обратно, я добавляю номера в контакт-лист и возвращаю ему свой старый телефон.

– Ты избавишься от них? – спрашиваю. Он кивает. – Сэм… что не так?

– Не сейчас, – говорит он, глядя на мобильник, который держит в руках. – Поговорим об этом вечером.

Я проверяю время. Он прав: если я хочу успеть в тюрьму вовремя, нужно хватать Ланни и мчаться туда немедленно. Если, конечно, считать, что указания Спаркса точны. Я стучусь в межкомнатную дверь, и мне открывает Ланни. Она заново нанесла макияж и выглядит куда более спокойной, чем прежде.

– Пора ехать?

– Если ты готова.

– Я готова. – Она оглядывается через плечо и понижает голос: – Кстати, Коннор извинился.

– Он не хотел задеть тебя. Во всяком случае, не так сильно.

– Знаю. – Дочь вздыхает: – Общаться с ним – все равно что обниматься с перекати-полем.

– С тобой тоже.

Ланни усмехается, и я не могу не улыбнуться в ответ.

– Это семейное, – заявляет она. – Только ты больше похожа на клубок колючей проволоки.

– Чертовски верно, – отвечаю я и поднимаю кулак, предлагая стукнуться. Ланни закатывает глаза. – Что, это уже не круто?

– Просто поехали, – говорит она. – Коннор сказал, что Сэм возьмет его на прогулку в лес.

– Ты уверена, что не хочешь пойти с ними, вместо того чтобы…

– Вот еще! Я же накрасилась.

Ланни права: если пройти всего полмили по такой жаре, то все эти тщательно нанесенные тени и подводка превратятся в размазанную потную маску.

– Тогда поехали.

Всю поездку до окружной тюрьмы меня терзают сомнения в принятом решении. Какой бы сильной и смелой ни была моя дочь, она еще не взрослая. Если прошлый год и все наши разборки с «Авессаломом» и моим бывшим мужем чему-либо меня научили, так это тому, что мои дети отважны и умны, но не всегда поступают мудро. И безопасно.

И, вероятно, они набрались этого от меня.

Тюрьма округа выглядит более солидно, чем полицейское управление Вулфхантера, и прежде чем получить разрешение припарковаться, я предъявляю документы охраннику; он просматривает их, возвращает мне и жестом велит проезжать. На парковке стоит еще минимум тридцать машин; большинство выглядят довольно побитыми жизнью. Я как можно ровнее встаю в первый ряд и поворачиваюсь к дочери.

– Итак, – говорю, – теперь ты должна воспринимать все происходящее всерьез, понимаешь? Это не игра. И то, что мы собираемся сделать, – не самое безопасное предприятие.

Она медленно кивает:

– Знаю.

– Точно знаешь? – Я всматриваюсь в ее лицо. – Я не шучу с тобой, Ланни. Ты должна делать то, что скажу тебе я или охранники или адвокат. Никаких споров, никаких колебаний. Если возникнут какие-то проблемы, ты должна просто убежать и найти безопасное укрытие и ни в коем случае не задерживаться ради меня. Понимаешь?

Я вижу, что это ее пугает. Хорошо. Мне нужно, чтобы она сейчас боялась. Дочь ничего не говорит, лишь еще раз кивает.

– Ладно, – говорю я. – Идем. И не заставляй меня жалеть о том, что я согласилась на это, хорошо?

Мы проходим через раскаленную парковочную площадку к тяжелым дверям окружной тюрьмы. Оказавшись внутри, попадаем в хорошо освещенный вестибюль с пугающе массивной стойкой, которая тянется через всё помещение. Стойка сделана из старого дерева, и не столь давно к ней добавлена стена из пуленепробиваемого стекла, тянущаяся от столешницы до потолка. Открыто только одно окошко, и впереди нас стоит очередь из четырех человек. Движется она медленно.

Я нигде не вижу ни Гектора Спаркса, ни детектива Фэйруэзера. Мы получаем пропуска – хотя женщина за конторкой бросает на мою дочь долгий оценивающий взгляд – и усаживаемся на скамью. Довольно скоро выкрикивают номера, обозначенные на наших пропусках, и мы направляемся к двери в конце конторки; замок на двери жужжит. На табличке указано: «Открывать только при подаче звукового сигнала. Автоматически включается сирена!» Я гадаю, как часто им приходится выслушивать вой сирены. Наверное, достаточно часто, чтобы повесить такую табличку. В коридоре нас ждет детектив Фэйруэзер. Он действительно выглядит недовольным, а когда видит рядом со мной Ланни, на лице его появляется раздражение. Однако потом он усилием воли прогоняет это выражение и кивает нам обеим.

– Здравствуйте еще раз, мисс Проктор. Кто это с вами?

– Ланни, – отвечаю я.

– Ее ассистентка, – говорит дочь, словно подзадоривая его возразить что-нибудь. Следователь окидывает ее долгим взглядом, потом снова смотрит на меня, явно снимая с себя всю ответственность и возлагая ее на меня.

– Это не место для детей, – говорит он.