Волчья стая

        - Что ж, в таком случае взрыв будет небывалой силы. Тем более что рядом артиллерийские погреба. Пожалуй,  разнесет весь порт и часть города?

        - По расчетам наших  взрывотехников, в случае детонации, да, - жестко произнес Торриани.  - Это будет почище, чем подрывы  английских линкоров в  Александрии…

        В точно назначенное время, «Леонардо»  вышел на траверс  Херсонеса. Ночь была по осеннему темной и ненастной, и только у туманного горизонта временами вспыхивал неверный проблеск далекого маяка.

        Выключив ходовые огни,  судно замедлило ход и в его машинном отделении, нагнетая воду в кормовой трюм, размеренно загудели насосы.  Спустя непродолжительное время  их гул прекратился, в задней части ахтерштевня беззвучно открылась массивная аппарель,  и в пучину темной тенью  скользнул «Пикколо».  Затем  аппарель закрылась, насосы заработали снова и,  набирая ход, сухогруз  лег  на прежний курс.

        - Не завидую я вашим парням, Джузепе,- пробормотал капитан, приказав рулевому увеличить ход.

        -  А я не завидую тем, кто попадется на их пути, -  последовал ответ…

        Удифферентовав  лодку, Пелите переложил рули на всплытие,  и когда стрелка глубиномера застыла на пятиметровой отметке, Грилло   поднял перископ  и осмотрел горизонт.

        В захлестываемом волнами  мутном окуляре,  позади  тускло светились  ходовые огни удаляющегося «Леонардо». Развернув перископ,  капитан-лейтенант  поймал в него очередной маячный проблеск  и  назвал  рулевому курс. В отсеке тихо зажужжали   электромоторы  и «Пикколо»  двинулся  к Херсонесу.

        Через три часа, оставив позади  служивший ориентиром маяк, и следуя на той же глубине, лодка с диверсантами  проскользнула  в  бухту Омега.  Здесь она застопорила ход и после того, как Грилло внимательно обозрел в перископ пустынную акваторию, направилась  к  группе полузатопленных судов  в ее дальней части. 

        Это были уже упоминавшиеся ранее, отжившие свой век  и ждавшие  последующей утилизации,  советские и трофейные немецкие корабли.  По имевшимся у диверсантов агентурным сведениям, они никем не охранялись и являлись прекрасным укрытием.

        Следуя командам Грилло,  Пелите  направил  «малютку»  в узкий створ между полузатонувшей   баржей  и  немецким эсминцем  с развороченной кормой.  Там она всплыла, щелкнул  кремальер   рубочного  люка и на палубу баржи  ловко перебрались две тени в плотно облегающих их прорезиненных костюмах. 

        Пригибаясь и держа перед собой  короткие автоматы, они скользнули в разные стороны и осмотрели судно. То же самое, спустя короткое время, было проделано и на эсминце.

        - Никого, - прошептал один из боевых пловцов, вернувшись на «Пикколо», из  рубки которого торчала обтянутая резиной, голова Грилло.

        -  Ва бе'не,- пробормотала  она и исчезла.

        Весь остаток ночи,  выставив в рубке эсминца  наблюдателя, диверсанты выгружали из лодки и находящихся на ее надстройке торпедных аппаратов,  помещенные в магнитные корпуса мины  и другое снаряжение. После этого, один из них,  включившись в акваланг, обследовал дно под лодкой и сообщил о возможности ее покладки   на  грунт.

        Когда  над  бухтой занялся  рассвет,  ничто не напоминало  о незваных гостях.

        «Пикколо», с готовой к приему команды  шлюзовой камерой  лежал на  дне, а  диверсанты, выставив  охранение, мирно спали в  одной из сохранившихся кают эсминца. 

        Проснувшись в полдень  и подкрепившись мясными консервами и галетами,  они рассредоточились  по укромным местам корабля, а затем до вечера  наблюдали  за внутренним рейдом базы, в глубине которой, в сотне метрах от берега,  высилась  темная громада стоящего на бочках линкора…

        Когда  золотистый  диск  нежаркого  солнца   стал  катиться к западу, с одного из обрывистого склонов  бухты,  по едва заметной, вьющейся среди  редкого кустарника и полыни  тропинке,  к воде спускались  двое  мальчишек. 

        Первый, лет двенадцати, худенький и черноволосый, одетый в потрепанные  штаны и  черный, не по росту бушлат с латунными пуговицами, нес в руках  несколько удочек  и садок,  а второй, чуть постарше, с торчащими в разные стороны рыжими вихрами и  в  солдатском ватнике,    тащил на плече пару весел.

        - Давай, пошевеливайся Санька, -  бубнил  время от времени идущий впереди, поторапливая отстающего приятеля.

        - Не спеши, Витек, успеем - флегматично отвечал тот, и прибавлял ходу.

        Спустившись к урезу  воды, и  сложив   незамысловатый  груз  у  вросшего в песок гранитного валуна, мальчики  направились  к расположенному неподалеку  заброшенному глинищу  и,  кряхтя,   притащили оттуда небольшой рыбацкий  ялик.  

        Загрузив  в него свою поклажу, друзья столкнули лодку  в  тихо шелестящий прибой  и, забравшись в нее, вставили в уключины весла. Через минуту, покачиваясь на волнах, ялик заскользил в сторону видневшихся вдали полузатопленных судов.

        Как все севастопольские мальчишки, Санька с Витькой  были заядлыми рыбаками  и имели свое  наиболее уловистое место, куда сейчас и направлялись. На кладбище старых кораблей  отлично брала султанка,  а сейчас как раз начался ее осенний  ход.