Волчья верность (СИ)

— Ты сказал, что укус, пришедшийся на полнолуние, превращает в волка? Сегодня же как раз полнолуние?

— Это будет не совсем полноценный волк, — медленно произнес Эска, цепко глядя на Марка, — не такой, как я. Все способности будут ниже, чем у рожденного.

Тишина еще не проснувшегося поутру дома упала на них, Марк обдумывал сказанные слова. В сущности — что это меняет? Сейчас он даже не человек — так, половинка. Ничего толком сделать не может…

— Старые раны излечиваются? Иными словами — я смогу ходить? Бегать?

— Сможешь. Намного быстрее, чем до. Но не спеши радоваться: это не простая штука. Одно дело родиться с волком внутри, совсем другое — уже во взрослом возрасте отделить часть своей души и сделать ее волком. На тебя обрушится вся яркость мира. Это оглушит, ослепит, заставит задыхаться… Некоторые сходят с ума, не выдержав. Вот поэтому испокон веков обращенный волк в первое время должен подчиняться тому, кто его обратил. До тех пор, пока старший не решит, что обращенный контролирует себя и не наломает дров.

— Эска, мне даже нет еще тридцати! — голос Марка стал хриплым, римлянин ненавидел свою слабость, тяжело было высказывать вслух то, что его терзало. — Ты представляешь, что меня ждет? Я, как в клетке, заперт в своем теле. Еще недавно я был ловок и быстр, а сейчас без твоей помощи ни на что не способен…

— Может, со временем станет получше? — неуверенно протянул Эска, Марк мрачно зыркнул на бритта и тот стушевался: оба понимали, что нога лишь перестанет болеть, но останется слабой и ненадежной, деятельному мужчине придется значительно поумерить прыть, соразмеряя желания с возможностями.

— Я не хочу так жить. Абсолютно точно двинусь…

— Марк, подумай, потом ты не сможешь отыграть назад, — рассудительно произнес бритт. — Это навсегда. Решение очень серьезное: если не выдержишь и тронешься, придется тебя убить, чтобы не пострадали невинные.

— Невинные обязательно пострадают от моего ужасного характера, если эта проклятая нога продолжит мучить меня. Хочу бегать, — категорично заявил Марк. — О, кстати, говорят, лошади боятся волков! Было бы жаль, я люблю лошадей… хотя это не столь уж важно!

— Да не, брехня, — усмехнулся Эска. — В человеческом обличье волком мы не пахнем. Так что лошадям по барабану.

— Ну и хорошо. Тогда — сегодня ночью. Ради того, чтобы снова стать полноценным, я готов тебе подчиниться. Смотри не злоупотребляй! — полусерьезно предупредил Марк, Эска растерянно кивнул.

ЭСКА

Римлянин ставил Эску в тупик с первого дня знакомства, и в этом мужчина был замечательно постоянен. Марк с такой нежностью и теплотой поглядывал иногда на бритта, что тот терялся под его мягким взглядом. А какими глазами Марк смотрел на волка! Капелька опасения, немного любопытства и восхищение. Ни ужаса, ни гадливости, столь привычных для двуногих.

На голого Эску Марк смотрел с интересом. Запах явно говорил, что Эска его привлекает. Обычно подобного рода внимание со стороны хозяина было для бритта нежелательным, но Марк — особенный. Не такой, как другие…

От намерения Марка стать оборотнем Эска почувствовал настоящее смятение, ведь прежде он никого не обращал. Это большая ответственность. Осторожно формулируя свои мысли, бритт попытался указать римлянину на возможные опасности, но тот был непреклонен: «Хочу бегать!» Бритт его понимал: нога и впрямь делала здорового, энергичного мужика малоподвижным калекой.

— Ты ведь можешь стать волком днем?

— Конечно. Говорил уже, что могу… только мы так не делаем — двуногие к этому не очень хорошо относятся…

— Перекинься.

Эске даже в голову не пришло оспаривать приказ, он поставил ноги на светлую плитку пола и привычным усилием воли призвал волчью ипостась; пол стал ближе, все ощущения — еще ярче, чем в теле человека, запах Марка тут же забил ноздри, волк заворчал и вопросительно вскинул брови, мотыльнув хвостом.

— Хочу показать тебя дяде и остальным обитателям дома, — пояснил римлянин, протягивая руку к густой шерсти, — ведь, насколько я понимаю, несмотря на живучесть, ты все же не бессмертен.

Эска испуганно помотал головой и протестующе зарычал, его племя издревле хоронилось от людей, привычка настолько въелась, что стала второй натурой, но Марк был непоколебим:

— Пойдем.

От спокойного негромкого голоса шерсть на загривке встала дыбом, противиться приказу не было никакой возможности, но Эска все равно показал Марку зубы. Прижатые к голове уши, визгливое порыкивание, оскал — зрелище устрашающее. Однако римлянина эта демонстрация ничуть не впечатлила, он бестрепетно протянул руку и, не опасаясь острых клыков, почесал волку за ухом:

— Ну что ты? Я понимаю, волнительно. Не ворчи, не ворчи… Слушайся меня, делай, что скажу, и все будет хорошо… Да? Договорились?

Зеленые глаза смотрели ласково, но твердо. Эска посопел немного, недовольный, подергал ушами и испробовал на Марке свой лучший испепеляющий взгляд. Безрезультатно. Марк продолжал уговаривать. И гладить. Эска сдался — высунул язык и пару раз вильнул хвостом, как собака.