Волчья верность (СИ)

— Ну что? Как тебе мой секрет? — кривая улыбка изломала тонкие губы.

— Ошеломляюще! — честно ответил мужчина, борясь с желанием впиться в обветренные губы с поцелуем.

— Люди не любят таких, как я… — серьезно произнес бритт, Марк согласно кивнул, это было понятно.

— На нас охотятся и истребляют, — продолжил Эска, пристально вглядываясь Марку в глаза, римлянин пожал плечом:

— Ты намного сильнее обычного человека твоего сложения и, думаю, быстрее.

Бритт грустно вздохнул:

— Это правда. Но все же уязвить можно и меняющего облик…

— Там, на арене — на тебе был ошейник. Он выглядел довольно занятно, не похож на украшение.

При упоминании ошейника, Эскины глаза тревожно заблестели, он нервно облизнул губы и Марку сразу вспомнился длинный волчий язык.

— Он блокирует волчью часть. Я почти ничего не могу: ни перекинуться, ни обонять. Чувства слабеют… Мы со зверем — единое целое, без волка одиноко… Ты ведь не наденешь его снова?

— Мне с тобой не справиться! Как я сделаю то, чего ты не хочешь? — хохотнул Марк, Эска мрачно глянул из-под рыжеватых бровей:

— Против тебя я бессилен: ты спас мне жизнь, теперь она принадлежит тебе. Я не буду сопротивляться, как бы ты ни решил мою судьбу…

— Понятно… Я верю тебе, Эска, ведь ты не причинил никому вреда, хоть и давно уже здесь, — бритт быстро улыбнулся одним уголком рта, продолжая внимательно смотреть на Марка. — Скажи… твоя способность — что это? Ты можешь стать зверем только ночью?

— Нет. Когда мне надо.

Марк вспомнил, как чесал волка, и ему стало немного неловко. Бритта он так тискать не осмелился бы.

— Ночью ты вел себя… ну… как волк. Ручной. Ты думаешь как человек или как зверь?

— И то и то. У зверя есть определенные привычки, в теле животного я следую им, так проще. Иначе будет трудно управиться. Все-таки ноги-то четыре, а не две, еще и хвост… Но я не испытываю непреодолимого желания убивать, если ты об этом.

Марку было все еще непонятно, но он решил оставить выяснение деталей на потом.

— Слушай, если все так, как ты сказал, откуда же взялись жуткие истории о полностью истреблённых деревнях?

Бритт посмотрел печально:

— Волк тоже может сойти с ума, разве у людей так не бывает?

— Бывает, конечно… Не беспокойся, Эска, я не заставлю тебя мучаться в ошейнике и сохраню твою тайну…

Эска облегченно вздохнул, кивнул Марку и улыбнулся — крайне редкое зрелище. Раньше бритт, бывало, тоже улыбался. Это были такие быстрые улыбки-усмешки. Короткие и ослепительные, словно молнии. В этот раз улыбка проявилась на лице подобно торжествующему жизнь восходу солнца. Сначала лицо бритта расслабилось: разгладились упрямые складочки у губ, исчезла злая морщинка между бровями, потом глаза засияли облегчением и благодарностью, и только после этого взмыли вверх уголки тонких губ, приоткрылся рот и показались мелкие белые зубы. Марку почудилось, что он ослеп, такое действие оказало на него это нехитрое проявление радости.

Потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя и продолжить расспросы:

— Скажи, чего стоят все эти рассказы об укусе перекидыша, обращающего человека в подобное существо?

— Только в полнолуние.

— Итак, ты — быстрый, сильный, выносливый. Какие еще у тебя способности?

— Чувствую мельчайшие оттенки запаха, зрение более острое и слух тоже. Ловкость, чувство равновесия, гибкость суставов… вижу в темноте, ну и раны заживают почти мгновенно…

— То есть, выйди ты на арену без ошейника — и у гладиатора нет шансов?

— Конечно. Даже с учетом того, что я бы не стал демонстрировать свои способности. Нельзя показывать такое двуногим. Двигаться пришлось бы лишь чуть быстрее, чем обычный человек. Но это все равно, что взрослый будет драться с трехлеткой…

— Твой прежний хозяин знал?

— Да. Вычислил по повадкам.

— По повадкам? — хохотнул Марк. — Я не заметил в тебе ничего звериного!

— Можно понять, если знаешь, на что смотреть. Я пью чистую воду, никогда не употребляю спиртного, мне неприятны некоторые специи… Но самое главное — любое повреждение затягивается прямо на глазах.

— Понятно. А почему ты вообще позволил себя пленить?

— На стаю напали, большая часть ушла, а я помогал малышне, и меня окружили. Проследил, чтобы мелкие убежали, а сам попался…

— Но как?

— Слишком большой отряд. Если бы я перекинулся у них на глазах — все равно бы не смог отбиться. От стрелы в глаз перевертыш умрет так же легко, как двуногий. Я надеялся сбежать потом. Но не удалось…

— О! А потом, что было потом? — с жадностью спросил Марк, Эска улыбнулся, устроился на постели поудобнее, накинул на тело покрывало — с утра в помещении было свежо — и продолжил:

— Приручить меня не получалось, в конце концов хозяин решил, что я, даже в ошейнике, опасен. Мне «повезло». Тот, кому хозяин поручал грязную работу, оказался весьма жаден и решил продать меня на арену. Его знакомый работорговец уезжал в другой город, так что можно было провернуть все это, не опасаясь быть раскрытым. Вот так все и вышло…

Они помолчали, Эска задумчиво глядел на стену, а в голове Марка копошилась одна дикая идея… и чем дальше, тем больше она ему нравилась…